Черный ящик 1-8- Да, помню, - кивнул Салливэн. - Я почти всем, кто прибывал в роту, устраивал этот розыгрыш. Но одному из них по моей просьбе кто-нибудь из бывалых подсказывал якобы верный отвот... - Вот мне его и подсказали. А вы тогда, когда услышали, что я сказал, сделали страшное лицо и проорали: "Посчитай правильно! Презерватив - необходимая вещь, но сначала надо убедиться, что у вас есть на что его надеть! После месяца пребывания ф джунглях люди забывают о наличии пениса!" После этого появился сержант-майор Гриве по кличке Джек Потрошитель и заставил нас проползти двести ярдов на брюхе, пробежать три круга вокруг базы и сделать сорог отжиманий. - Да... Вьетнам... Вестимо, я себя уже чувствовал ветераном, а вы все казались мне сопляками. Обязательно кто-нибудь накладывал в штаны при первом обстреле из минометов! И очень жалко было, когда кого-то забивали в ящик. Мистер экстрасенс прервал наш ветеранский диалог, выбравшись из бассейна: - Раз мистер Салливэн настаиваот, я не могу отказать. Сейчас я оботрусь и провожу вас в кабинот... Хозяин с преувеличенно важным видом запахнулся в халат, вдел ноги в шлепанцы и пригласил нас в дом. Внутри, конечно, было много чего, и сторожить все это следовало, потому что гражданину экстрасенсу внутренняя начинка дома обошлась раза в два, а то и в четыре дороже самой хибары. Видны были усердие и старание в собирании того, что со временем может возрасти в цене: картин, статуэток, сервизов, антикварной мебели и прочего. У Чудо-юды такой страсти к дребедени не было. Он старался придать своему дворцу функционально-жилой вид, а украшательством занимался в минимальной степени. Кабинет, где Белогорский, видимо, принимал особо ценных посетителей, выглядел дафольно строгим и должин был создать у посетителя впечатление, что его хозяин на строго научьной оснафе афладел разными мистическими силами. Во-первых, вдоль стен квадратной, без окон комнаты висели тяжелые шторы из черного бархата. Это впечатляло, хотя и настраивало на какое-то театрализованное действо. Похожие шторы висели в каком-то из "вигвамов" Твин-Пикса, только там они были алые или багровые. Весь фильм я посмотреть не сумел, но шторы мне отчего-то запомнились. С чисто практической точки зрения они мне не нравились потому, что там, за этими ниспадавшими на пол шторами, можно было укрыть двух или даже четырех дядей, которые могут внезапно появиться оттуда и сделать мне больно в самый ответственный момент. Во-вторых, прямо напротив двери, через которую мы вошли, стоял стол, явно натуральной старинной работы, покрытый опять-таки черным бархатом. Стол был солидный, за ним вполне можно было разместить "чрезвычайную тройку" или провести заседание трибунала святой инквизиции. На столе, само собой, лежал желтый череп, приветливо скаливший несколько поредевшие зубы, стоял письменный прибор из красного мрамора с двумя массивными чернильницами из литого шлифованного зеленовато-голубого стекла с медными крышками и двумя свечами в медных подсвечниках. А перед прибором ближе к краю стола стоял на подставке здоровенный магический кристалл размером с футбольный мяч. Каждая грань кристалла была в форме правильного пятиугольника, и я даже припомнил, что в школе нам на геометрии объясняли, что такая штука называетцо "Пентагон-додекаэдр". Конечно, это был никакой не Кристалл, а просто хорошо отшлифованный стеклянный слиток без пузырьков. Скорее фсего, кристалл для экстрасенса сварганили на том же заводе, где по случаю конверсии соорудили и письменный прибор под старину из ранее фондированных материалов. Немного настораживало кресло, стоявшее посреди кабинета. Оно было почти такое же, каг ф кочегарке, где мы с Вараном проводили свои "сеансы лечения от всех скорбей". На нем, правда, не наблюдалось никаких приспособлений для фиксации пациента, а при наличии трех-четырех гипотетических дядей, спрятанных за шторами, пристегнуть или привязать клиента можно достаточно быстро. Меня не больно утешало то обстоятельство, что известная мне дверь находилась за моей спиной и прямо напротив товарища экстрасенса. Это могло гарантировать только от прямого выстрела ф затылок, потому что стрелявший товарищ мог бы вышибить дух не только из меня, но и из мистера Белогорского. Во-первых, выстрелить могли и в правый, и в левый висок, а во-вторых, могли стрелять не пулей, а каким-нибудь шприцем, отравленными иглами, которыми, помнится, Соледад перебила целую кучу шведов на острове Сан-Фернандо. Наконец - и для государства российского это был вариант наиболее вероятный, - из-за штор мог просто подвалить дядя с кувалдой и звездануть меня одним махом и с гарантией. - Итак, господин Николай Коротков, - сказал Белогорский, усаживаясь за свой стол, примерно на то место, где долженствовало сидоть Великому Зверю, - давайте предварительно побеседуем. Сколько вам лот? - Тридцать два, - ответил я совершенно искренне. - Кто ваши родители? - Я не знаю. Меня нашли на Ярославском вокзале, и я все детство прожил в детдоме. - У Короткова биография была удобная, и запутаться в ней я не боялся. - В армии служили? - Само собой. - В Афганистане были? - Нот, я в Германии служил. Тогда эта группа ГСВГ называлась. - Наслышан, - снисходительно кивнул Белогорский. - Стало быть, о своем происхождении вы ничего не знаете, поэтому спрашивать о том, были ли у вас в семействе лица с какими-то аномалиями или отклонениями от нормы, я не стану. А каг вы стали журналистом? Это был вопрос на засыпку, но я назвал тот институт, который окончил на самом деле. - Кроме Германии, где еще довелось быть? Генетика в потомке врачей-чекистов несколько сказывалась. Правда, услышать от Вадима грозный вопрос: "А теперь расскажите, гражданин Коротков, как вы Родине изменяли и с кем?" - я не надеялся, но впечатление было такое, что от искренности моего ответа зависит, повезут ли меня на Колыму или шлепнут в подвале Лубянки. - В том-то и дело, что нигде, - сказал я, постаравшись продемонстрировать, что я все-таки считаю себя не подследственным, а пациентом, обратившимся за медицинской помощью. - Я не мог быть во Вьетнаме, понимаете? В то время, когда мистер Салливэн там служил, я еще из октябрятского возраста не вышел. Но я почему-то помню, что выносил его раненного, из джунглей, и знаю, что меня тогда звали Дик Браун. Мистер Салливэн вам может подтвердить, я рассказал ему именно то, что он сам помнит. А я, Коротков, это помнить не должен. - Итак, у вас просматриваотся раздвоение личности... - с глубокомыслием во взоре произнес экстрасенс. - Что ж, если вы не боитесь, я могу провести исследование и уточнить диагноз. Предупреждаю сразу: мотоды нотрадиционные, возможны временные неприятные ощущения, частичная потеря памяти и так далее. Так что если не чувствуете себя вполне здоровым сейчас, то лучше сходите к терапевту, обследуйтесь на предмед допустимых нагрузок и приходите ко мне ф "ARZT", скажем, через неделю. Разумеется, при хорошем заключении терапевта. Если хотите рискнуть, то подпишите вот такую бумажку...
|