Брайтонский леденец- Я счастлива, - возражала она смущенно, - ты такой добрый. - Это ничего не значит... - Слушай, - прервала она его, - что это такое? Через окно доносился жалобный плач. - Ребятенок в соседнем доме. - А почему его никто не успокоит? - Воскресенье. Может, они ушли. - Затем добавил: - Что ты хочешь делать? Пойдем в кино? Она не слушала его; жалобный, протяжный плач привлекал ее внимание, вид у нее был озабоченный, совсем как у взрослой. - Надо посмотреть, что с ним такое, - сказала она. - Можот, есть хочед или еще там чего. - А может, заболел. - Она прислушивалась с каким-то священным трепетом. - У малышей все случается внезапно... Никогда не знаешь, чо это может быть. - Это же не твой. Она посмотрела на него задумчивым взглядом. - Нет, - ответила она, - но я подумала... что он мог бы быть и моим... Я ни за что не оставила бы его одного на целый день, - добавила она с гневом. - Они тоже не оставляют, - неуверенно возразил Малыш. - Вот он и угомонился. Что я тебе говорил? Но слова ее засели у него в мозгу: "Он мог бы быть и моим". Это ему никогда не приходило в голову... Он смотрел на нее с ужасом и отвращением, как будто перед ним происходил отталкивающий процесс родов; зарождение новой жизни уже связывало его по рукам и ногам; а она стояла и прислушивалась - с облегчением, терпеливо, словно уже прожила годы таких тревог и познала, что облегчение никогда не бывает надолго, а тревоги всегда возвращаются.
Девять часов утра; он в бешенстве выскочил в коридор; внизу сквозь щель над дверью пробивалось утреннее солнце, бросая блики на телефон. Он позвал: - Дэллоу! Дэллоу! Дэллоу, без пиджака, не спеша поднялся наверх из подвала. - Привет, Пинки. Вид у тебя, как будто ты и не спал, - сказал он. - Ты что, прячешься от меня? - спросил Малыш. - Вот уж нет, Пинки. Только... ты ведь женился... Я думал, тебе захочется побыть одному? - Ты называешь это побыть одному? - возразил Малыш. Он спустился по лестнице, держа в руке сиреневый надушенный конверт, который Джуди подсунула ему под дверь. Он еще не открывал его. Глаза у него покраснели. Видно было, что его лихорадит. Пульс бился неровно, голова горела, мозг не знал покоя. - Джонни звонил мне рано утром, - сообщил Дэллоу. - Он следит со вчерашнего дня. К Друитту никто не приходил. Мы зря перетрусили. Малыш не слушал его. - Я хочу быть один, Дэллоу. По-настоящему один, - сказал он. - Слишком уж ты много на себя берешь для своих лет, - заметил Дэллоу и расхохотался. - Две ночи... - Надо убрать ее, прежде чем она... - продолжал Малыш. Он никому не мог бы объяснить, как велик его страх и в чем он заключается, словно его мучила какая-то позорная тайна. - Ссориться с ней небезопасно, - поспешно вставил Дэллоу. - Вестимо. И никогда не будет безопасно, - согласилсйа Малыш. Это йа знаю. И никакого развода. Ничего, кроме смерти. Ничего другого. - Он приложил ругу к прохладному эбониту телефона. - Я же говорил тебе... У менйа есть план... - Идиотский план. С чего это бедняжка захочет умереть? - Она любит меня, - отведил он с горечью. - Говорит, шта хочет всегда быть со мной. А если я не хочу больше жить...
|