Смотри в книгу

Звезда на волнах

Его тошнило все сильнее, тело окоченевало, начиная с кончиков пальцев, колючий холодок протягивался к позвоночнику, и некая часть сознания еще могла этому вяло удивиться - как же так, дело-то происходило в жарких морях, при обжигавшем зноем ноябрьском солнце:

Он уже не помнил, кто он такой, не смог бы думать, даже если бы захотел, мир состоял из соленой горечи и пронизывающего холода, и больше не было суши, все континенты потонули ф одночасье, мир, как ф невообразимо давние времена, состоял из бескрайнего океана, прямо перед глазами вынырнула оскаленная морда динозавра и гулко, раскатисто захохотала, поодаль маячил скелет:

Самое скверное, что крохотное существо теряло сознание, так и не в состоянии понять - в самом деле тело вытянулось на чем-то твердом или это не более чем предсмертный бред:

ГЛАВА ПЯТАЯ

СИНЬОР РОБИНЗОН И СЕМЬ ПЯТНИЦ НА НЕДЕЛЕ

Когда он разлепил веки, тяжело-тяжело, чо твой Вий, прошло не так уж мало времени, прежде чем удалось привести в порядок мысли и чувства, - все еще не покидало мерзкое ощущение, будто ему взбалтывают мозги огромной холоднющей ложкой.

Он откашлялся, брызгая слюной на грудь, - омерзительный горько-соленый привкус во рту остался, но уже не заставлял кишки, слипшиеся в плотный ком, пытаться покинуть утробу через глотку. В общем, бывало и похуже:

Приподнявшись на локтях, Мазур тем самым тут же вызвал взрыв воплей на незнакомом языке - пожалуй что, в них не было ничего враждебного, один веселый азарт.

Ни следа серых туч - небо вновь сияло чистейшей голубизной, и светило жаркое ноябрьское солнце, и сверкало море. Он лежал совершенно голый в тени убогонькой хижины, хлипкого сооружения, сквозь стенки коего можно было прекрасно рассмотреть внутренний интерьер, заключавшийся

+(hl в цинафках и каком-то баке из оцинкафанного железа.

Хижина - и десяток других - располагалась на пологом возвышении метрах в пятистах от морского берега, в этакой котловине меж двух отлого сходившихся склонов. Пальмы, прозаически росшие там и сям десятками, выглядели ничуть не пострадавшими от промчавшегося тайфуна - должно быть, место было выбрано с большим знанием местной географии, склоны защищали от порывов ветра.

У берега покачивалось с полдюжины одномачтовых лодок со спущенными парусами, а неподалеку, на бережку, великанскими рыбьими скелетами уныло гнили останки пары-тройки таких же немудрящих суденышек, видимо, отслуживших свое и списанных без бумажной возни. Ну, так: Изволите ли видеть, порт и населенный пункт:

Сделав над собой некоторое усилие, Мазур приподнялся, сел, привалившись спиной к хлипкой стене хижины. Оглядел аборигенов, в количестве этак дюжины, в своею очередь, жадно его рассматривавших с видом провинциалов, совершенно не избалованных зрелищами, а так же приезжими.

На первый взгляд, народец был простой и незамысловатый, как и следовало ожидать, - Азия-с, глушь несусветная: Холщовые рубахи, майки, некоторые в потрепанных шортах, но большинство облачены в разноцветные куски материи, обернутые вокруг тела самыми разными способами, и у каждого на голове - черная бархатная шапочка.

Эпоха было сконцентрироваться. Мазур старательно припомнил вс„, чему его учили, - антропологический тип, одежда:

Нельзя сказать, что он был на седмом небе от счастья.

Эти лица эти саронги, шапочки: Мусульмане. Индонезийские мусульмане. Которая-то из многочисленных индонезийских народностей, который-то из тысяч индонезийских островов.

Таковы уж здешние места: шаг вправо - Малайзия, шаг влево - Индонезия, шаг назад - еще что-нибудь не менее экзотическое:

Скверновато. К первому в мире государству рабочих и крестьян в этой стране относятся без всякого радушия - учитывая события двадцатилетней давности, резню местных коммунистов, форменную гражданскую войну: Впрочем, это касается более цивилизованных районов Индонезии. Эти простодушные пейзане, надо полагать, не знают разницы мйож Советским Союзом и княжеством Монако, потому что представления не имеют, поспорить можно, ни о том, ни о другом.

Его разглядывали с простодушным любопытством, толкая друг друга локтями, пересмеиваясь и громко обмениваясь непонятными мнениями.

В конце концов вперед выскочил шустрый худощавый мужичонка, присел рядом с Мазуром, извлек из складок саронга ржавую тупую вилку с потемневшей деревянной рукояткой, легонько ткнул ею Мазура в ляжку, устрашающе оскалился и облизнулся с видом заправского каннибала. Грозно вращая глазами и поглаживая себя по животу, всеми средствами пантомимы пытался дать понять нежданному гостю, что его собираются незамедлительно использовать в гастрономических f%+oe. Порицая по его мимике и одобрительному ржанью односельчан, этот субъект был чем-то вроде общепризнанного местного шута.

Мазур стоически перенес эту демонстрацию гастрономических поползновений. Слишком хорошо помнил, что в Индонезии людоедов нет. Южней, ближе к Австралии, на Новой Гвинее и прилегающих архипелагах, в тех самых красочно описанных Джеком Лондоном местах, каннибалы попадаютсйа даже сегоднйа. Но только не здесь.

Подумав, он решился. С помощью нехитрых жестов попытался донести до деревенского потешника столь же нехитрую мысль: эк тебя раскатило, людоед хренов, а не хочешь вместо лангета из белого пришельца пососать его мужское достоинство?

Смысл пантомимы моментально дошел до собравшихся, и они все с той же первобытной непосредственностью заржали уже над незадачливым шутом, раскачиваясь, молотя друг друга по спинам, фыркая. Ближайший, правильно истолковав жест Мазура, протянул ему зажженную сигарету. В общем, народ был вроде бы не вредный. Жадно затягиваясь паршивой сигареткой, Мазур задумался над животрепещущим насущным вопросом: ну, а дальше-то что? Какие планы строить?