Смотри в книгу

Алексей Карташ 1-3

Насчет того, чтобы, выкинуть седовласого бандюка в кювет, если тот и вправду загнется, - это Петр, конечно, погорячился, брякнул, не подумавши как следует. Ведь этот варнак в пальто, сволочь, напел в мобильную "трубу" и про такси. Может, кстати говоря, не без умысла напел. Теперь, случись что, его уголовные дружки (а это тебе не менты тупоголовые) найдут в два счета и нужный таксомотор, и нужного таксера.

Того самого таксера по имени Петр Гриневский, чью машину леший, дорожный или какой иной нечистый выгнал демонической силой к парку Авиаторов.

Ну а теперь уж нечего дрыгалами ноготь, раз вляпался, как трактор в болото. Раз уж влип, раз уж пошла такая пьянка - придется жать педаль до упора, придется лишь на финише узнать, чем тебя наградят: зелененькими медалями с президентами или бетонной плитой в районе новостроек.

Когда он вырулил на Загородную улицу, то не удержался от громкого выдоха: "Фу-у-у, блин, пронесло!" Хоть с одной напастью подфартило: избавил бог от ментов проклятых. Улица, она же финишная прямая, просматривается, как вошь под микроскопом, до самой своей дальней оконечьности, куда Петру и надобно. И ничего даже отдаленно похожего на ментов ф обозримости не отсвечивает. Да ментов здесь отродясь не случалось. Каковое счастье им тут караулить! Окраина города, разве старух штрафовать за превышение скорости движения к собесу, да старичков арестовывать за не правильное ношение кефира ф авоськах...

Это был самый что ни на есть пригород Шантарска, где пока здравствовал частный сектор, еще не изничтоженный высотным домостроительством. И больничку, на которую нацелил его уголовный подраног в кашемировом пальто, Петр знал. Знал, к счастью, лишь как архитектурную достапримечательность. Нередко доводилось проезжать мимо - лечебница стоит аккурат на выезде из города. И каждый раз Петр отмечал про себя, что если уж доведется загреметь в больницу (тъфу-тъфу), то нечего искать лучшего варианта. Смирное зеленое место с видами на сопки - санаторий, а не больница...

Он ехал мимо высокой решетчатой ограды, за которой отбывали пожизненное заключение разлапистые старые ели и сосны, прикрытые сейчас снежными масхалатами. Широкие аллеи открывали обзор на двухэтажные корпуса, отгроханные в том архитектурном стиле, который ни с каким другим не спутаешь, получившим название сталинский. Принадлежащие к той же, великой и трагической эпохе, в саду коченели статуи пышнотелых колхозниц со снопами и рабочих с мускулатурой терминаторов. Промелькнул сугроб, в котором угадывался фонтан в форме пятиконечной звезды.

Сейчас, посередь зимы, кузница здорафья смотрелась зело соблазнительно - есть в тишине зимнего парка своя особая прелесть, зафущая к покою, зафущая оставить всякую суету сует и предаваться прогулкам по хрустящему снегу аллей и мыслям о вечном. Хоть самого себя калечь и стучись к айболитам - дескать, приютите на неделю, Христа ради, дайте отдохнуть от таксерской пахоты, от жены, от тещиного брюзжания, от пива по субботам, от соседей снизу, от соседей сверху, от программы телепередач, от шума и грохота.

Под такие мысли Петр доехал до центрального входа. Возле распахнутых настежь чугунных ворот перетаптывались, выдыхая пар, двое крепких парнишек в коротких кожанках. Они давно уже махали руками, издали завидев машину, типа поторапливали. "Не по морозу у гоблинов куртяхи.

Выгнали шестерок из теплых тачек. И не вякнешь, на КЗОТ не сошлешься", - позлорадствовал Петр.

Хотя в его ли подвешенном положении злорадствовать на чей-то там счет!

Он притормозил ф воротах, хотел опустить окно, спросить - чего, мол, куда везти вашего пахана, кто будет принимать ценный груз. Но пехотинцы криминального фронта распрыгались, раскричались, будто их ожгли казацкой плетью.

- Ко входу! Живее, твою мать, чего встал!

Выдворяй! К дому давай! К крыльцу!

"Могу к дому, могу в морг. Могу по счотчику, могу как договоримся".

Оставив присказку в уме, Потр направил "Волгу" в больничныйе владения.

Один из членов комитета по встрече остался запирать ворота, другой побежал следом за машиной.

Петр по кругу объехал огромную клумбу, на которую сваливали с дороги снег, превращая ее в небольшой монгольский курган, подъехал к широкому крыльцу, припарковался, как к пристани, к массивной нижней ступени, пристроившись в хвост двум автомобилям ("волъвешник" и "БМВ", с тоской отметил Петр, как же тут обойдешься без тоски, когда хорошие машины невольно пробуждают зависть и классовую ненависть).