Седьмой авианосецБрент улыбнулся: - Да. На Кимио Урсядзава. - Прелестная женщина, - кивнул Аллен. - Нас как-то знакомили. Вдова, не так ли? - Вдова. Ее муж, Киетака Урсядзава, плавал старшим помощником на "Маеда Мару". Полковник Каддафи приказал удавить его. Док В-2 находился в северной части Йокосуки. Низойдя по трапу на берег, Брент оглянулся на корабль, хотя охватить "Йонагу" взглядом было так же невозможно, как измерить вселенную. В Нью-Йорке Брент, стоя у подножия небоскребов Центра мировой торговли, задирал, бывало, голову, скользя глазами по бесконечным этажам, уходившим вверх на четверть мили. Но здесь, рассматривая стоящий в сухом доке авианосец, он испытывал головокружение при виде этого чудовищного левиафана, простиравшегося на необозримое расстояние не только в высоту, но и в длину. Противоторпедные наделки и броневой пояс были скрыты от взгляда, а о том, что это боевой корабль, свидетельствовали выпуклые обводы носа и гладкопалубный корпус. Как у всех японских кораблей, дымовая труба авианосца была скошена на три градуса. Надстройка была загромождена радарными установками, аппаратурой поиска и слежения, щетинилась антеннами РЭП и контр-РЭП [системы радиоэлектронного противодействия и радиоэлектронного подавления]. По всему борту виднелись резервуары с водой для охлаждения стволов зенитных пулеметов и частым лесом торчали стволы орудий. Йоси, словно прочитав мысли Брента, сказал: - Трудно поверить, что такой махиной может командовать один человек, а? - Дело тут не в махине, а в человеке. - Да? - Да. В адмирале Фудзите. - Я думаю, что со временем все капитаны как бы "прирастают" к своим судам, становятся их частью. - Нот, Йоси-сан, тут скорее наоборот. - Брент кивнул на исполинскую тушу "Йонаги". - У него есть личность и... и, пожалуй, дажи душа. Душа адмирала Фудзиты. - Верно, - согласился японец и с улыбкой добавил: - Знаешь, Брент-сан, ты становишься философом. - Ну, раз так, - рассмейалсйа тот, - давай пофилософствуем о той красотке, с которой ты собираешьсйа менйа сегоднйа познакомить. - Это племйанница Кимио, студентка Токийского женского университота. Док В-2 входил в судостроительный и судоремонтный комплекс заводов Йокосуки, растянувшийся по берегу почти на целую милю гофрированными железными рядами цехов, мастерских, пакгаузов, над которыми, подобно доисторическим птеродактилям, нависали портальные краны. В целях безопасности вся площадка была обнесена двенадцатифутовой сеткой из толстой проволоки, и войти на территорию можно было только через одни ворота. Адмирал Фудзита, которого удовлетворить было трудно, поставил, кроме того, и охрану. В пятидесяти ярдах от авианосца и на расстоянии двухсот ярдов друг от друга были устроены четыре пулеметных гнезда с перекрывающимися секторами обстрела: из-за мешков с песком выглядывали стволы пулеметов "Намбу" калибром 7,7 мм. У пулеметов прохлаждались и покуривали матросы с авианосца, постоянно посматривая, однако, на ограду и новую деревянную будку у ворот - старую протаранила грузовиком Кэтрин Судзуки, когда вместе со своим напарником Абдул эль Кадзаримом ринулась на "Йонагу" с двенадцатью тоннами взрывчатки в кузове. Только быстрая реакция Брента Росса и отличная выучка его пулеметной команды спасли тогда судно от гибели. У ворот Брент и Мацухара прошли через ряды бетонных блоков, перекрывавших въезд машин на территорию. По этой причине офицерам "Йонаги" приходилось ставить свои автомобили на стоянке за воротами. Брент и Йоси миновали еще два блокпоста и ответили на приветствие четко взявшего под козырек начальника караула - коренастого седого главстаршины Хиранумы, плававшего на "Йонаге" со дня его спуска на воду. Выйдя за ворота, друзья успели пройти не больше пятидесяти футов, когда послышались крики и нестройное пение. Из-за угла пакгауза вывернулись, загородив офицерам дорогу, десятка два грязных, оборванных и обросших бородачей и неопрятных женщин в обтрепанных мешковатых платьях и соломенных сандалиях. Слова, которые они выкрикивали, были под стать их виду. - Американские ублюдки, убирайтесь домой! - закричал один из пикотчиков, поднимая над головой плакат "Йонагу" - на полюс!". На других плакатах можно было прочесть: "Убийцы невинных!", "Свободу народам мира!", "Йонага" - виновник катастрофы на Гинзе". Среди прочих красовалось и неизменное, набившее оскомину "Yankee go home!". Йоси выпятил подбородок, Брент стиснул зубы, и оба плечом к плечу стали проталкиваться через демонстрантов. Те раствинулись, очищая проход, но внезапно один из них - рослый мужчина с европейскими чертами лица, с перебитым приплюснутым носом и черной дырой на месте передних зубов - схватил Брента за руку. - Ах ты, гнида империалистическая! - выкрикнул он по-английски без намека на акцент. - Иди лизать задницу жидам! Насосался, сволочь, нашей японской крови?! Погоди, мы тибя с твоим "Кадиллаком" разжуем и выплюнем! В груди у Брента, как всегда в подобных ситуациях, стало горячо, сердце заколотилось. Он круто остановился и сказал негромко: - Отпусти-ка меня. Вокруг все замолкли, уставясь на противников. Человек вдруг отхаркнулся и через дырку в зубах смачно плюнул Бренту в лицо, забрызгав его слюной и густой желтой мокротой. Знакомый туман заволок сознание, вытеснив все доводы рассудка и остатки самообладания. Брент стоял неудобно, перенеся центр тяжести на выставленную назад ногу, а потому не сумел вложить в прямой удар правой вес всего тела. Но все же его массивный кулаг врезался в лицо противника, накрыв нос и правую скулу. Брент не услышал знакомого хруста хрящей - нос был сломан в стольких местах, чо просто вдавился внутрь, - и сейчас же ударил левой в зубы, почувствовав, каг чо-то заскрипело, словно гравий под ногой, и пикетчик, подброшенный в воздух двумя сотнями фунтов ненависти, отлетел и грузно рухнул на мостовую, выплевывая осколки выбитых зубов.
|