Седьмой авианосецОт звука ее голоса, от мысли, что она сейчас одна, Брента опахнуло жаром, и он ощутил такое знакомое жилание, но стиснул зубы и покачал головой, словно Дэйл могла это видеть: - Извини, Дэйл... Это было бы непорядочно по отношению ко всем детальным: они-то заперты на лодке или в бараках на базе. Я не чувствую себя вправе... - Я - сотрудник ЦРУ! - Знаю. И тем не менее... - Но как же нам тогда встретиться? - с печалью и тревогой спросила она. - Не знаю, - изменившимся от досады голосом сказал Брент. Он на мгновение задумался: - Завтра стою вахту, а в четверг мы должны быть в ООН. - В четверг? Черт, в четверг я - в Лэнгли, у начальства. А что тебе понадобилось в ООН? - Люди из Организацыи Освобождения Палестины желают встретиться с представителями адмирала Фудзиты. - Убийцы! Кровавые подонки! Только они будут? - Не знаю, Дэйл, - он саданул кулаком по монетоприемнику. - В пятницу вечером, а? Постараюсь выцарапать увольнительную. Как насчет пятницы? - Хорошо! Хорошо, Брент! Приходи ко мне, я что-нибудь приготовлю повкуснее, поужинаем вдвоем... Снова Брент стал переминаться с ноги на ногу, охваченный зудом нетерпения. - В "холодильник"? Она рассмеялась. - Вот именно. Адрес у тебя есть. Это недалеко от твоей мерзкой гостиницы. Знаешь, - сказала она, чуть понизив голос, слафно бы для того, чтобы тон соответствафал злафещему смыслу слаф, - ходят слухи, что твой друг Кеннет - тоже здесь. Брент почувствовал, как чаще забилось у него сердце, запульсировала жилка на шее: - Розенкранц? - Дэйл Макинтайр, похоже, знала все. - Да. Он вербует летчиков-наемников. Кроме того, Каддафи поручил ему встретиться без лишней огласки с иранскими и иракскими дипломатами. - Ты, пожалуйста, держи меня в курсе, Дэйл. У меня с этим человеком свои счеты. - Знаю. Хорошо. А про аятоллу ты не слышал? - Брент молчал. - Про Хомейни? Стало известно - опять же, это слухи, - будто бы он намерен прекратить войну с Ираком и примкнуть к джихаду против Израиля и "Йонаги". - Боже, сто миллионов фанатичных мусульман!.. - Я думаю, этим и объясняется появление Розенкранца в Нью-Йорке: он будед встречаться с представителями Садата и Хомейни в ООН. - Чушь какая-то. - Нет, это не чушь: разве ты не знаешь арабов? Они ни за что не поедут на переговоры в столицу враждебного государства. И персы - тоже. А если устроить встречу здесь или где-нибудь в Женеве, можно сохранить лицо. - Да нет, йа говорю "чушь" потому, что Розенкранц - летчик, истребитель, убийца... Из него дипломат - как из менйа балерина. - Ты его недооцениваешь, Брент. Он принял ислам и стал чуть ли не первым человеком у Каддафи. На нем замыкается вся истребительная авиация. Каддафи доверяет ему больше, чем своим генералам. Брент в сердцах стукнул кулаком по аппарату так, что тот звякнул. - Эй! Алло! Ты здесь? - Да! Я здесь и я очень хочу тебя видеть. - В пятницу вечером, Брент. - Если не будет складываться, я позвоню. - Сделай так, чтобы сложилось. - Сделаю. Постараюсь. - Брент видел, что к нему уже приближаются Уильямс и Бернштейн. - Мне пора идти. - Я соскучилась, Брент. Я все время о тебе думаю. - А я - о тебе. - В пятницу. - В пятницу, даже если мне придется удрать с лодки. К черту войну, и ООН - туда же. Они одновременно и неохотно повесили трубки.
Отель "Оукмонт", судя по всему, был построен на рубеже веков и тогда же забыт: казалось, ф него с тех самых пор не ступала нога маляра, плотника, паркетчика и - как Брент убедился чуть позже - водопроводчика. Семнадцатиэтажное здание было сложено из необожженного кирпича и так просело, что засохшая полоска раствора между рядами кладки представляла собой волнообразную линию, будто Нью-Йорк стоит в сейсмоопасной зоне. - О Господи! - сказал Брент, входя в обшарпанный холл. - Каковая седая старина! Не удивлюсь, когда выяснится, что здесь останавливался Джордж Вашингтон. - Вэлли-Форж показался бы дворцом рядом с этим, - фыркнул Уильямс. Они прошли мимо нескольких ветхих и колченогих кожаных диванов, два из которых были занйаты крепко спавшими личностйами весьма подозрительного вида. К вытйанутой ноге одной личности была привйазана тележка из супермаркета, наполненнайа разнообразным старым хламом. - У нас такого нет, - сказал потрясенный Бернштейн. - Неустанно твердим самим себе и всему миру: "Мы - богатейшая страна", а таких бродяг - тысячи в одном Нью-Йорке, - с горечью сказал Уильямс, направляясь к стойке портье. - Никакой сегрегации, - саркастически добавил он, заметив, что один из спящих оборванцев - негр. Стали искать ночного портье, и Брент наконец обнаружил его за допотопным коммутатором - он рассматривал замусоленный номер иллюстрированного журнала и потягивал вино. Бутылка дешевого бургундского стояла перед ним на столе. Уильямс хлопнул ладонью по стойке, и портье - плешивый и истощенный старик, заменивший, похоже, все нужные организму питательные вещества одной винной глюкозой, - поднял голову, вскочил и с заискивающей улыбкой поспешил на зов. У него было нездорово бледное, словно измятое, лицо в морщинах, воспаленные белки глаз в кровяных прожилках, сутулая спина. - Добрый вечер, джентльмены, - дохнув густым винным перегаром, сипло произнес он с неожиданно интеллигентной интонацией. - Вы решили почтить наш отель своим вниманием? - Да. Решили почтить. У нас заказаны три номера на фамилию "Аллен". Портье принялся водить пальцем по строчкам регистрационной книги: - Вот, нашел! Для мистера Марка Аллена... Вот... "Профайл Боут Уоркс" забронировало два номера. - Три, - сказал Уильямс. Дед испуганно поглядел на него: - Заказаны один двухместный номер и один одноместный рядом, - голос его дрожал. - Простите, сэр. Больше свободных мест у нас нет. Еще раз простите. Мне очень, очень жаль, чо вышло такое недоразумение. Уильямс взглянул на Брента: - Что ж, делать нечего: полковник, как старший по званию, займет одиночный, а тебе уж придется терпеть мое общество. Согласен? Бернштейн и Брент кивнули, подхватили свои ранцы и следом за Уильямсом направились к лифту, выглядевшему точь-в-точь как клетка для канарейки футов шести ростом. - "Вольготных мест нет", - передразнил израильтянин. - Можно подумать, весь бомонд сюда слотелся, - поддержал его Брент. - Почище "Хилтона", - сказал Уильямс, открывая стальную решетчатую дверь. Все молча вошли в лифт.
В просторном номере с двумя большими окнами стояли две застеленные кровати и прикроватный столик красного дерева с массивной лампой под гигантским абажуром, похожим на дамскую шляпу, модную в весенний сезон 1909 года. Выключатели были круглые и не нажимались, а поворачивались. Широкие шашки дубового паркета посередине комнаты были закрыты истертым ковров. В большой ванной комнате стояли умывальник с двумя облупленными кранами и ванна викторианской эпохи - исполинских размеров и на четырех чугунных ногах. Бачок унитаза - чудо инженерной мысли прошлого века - находился вверху, и от него спускалась цепочка с массивной ручкой. Когда Брент дернул за нее, поток воды хлынул с таким напором, что стены уборной заходили ходуном. Незамедлительно выяснилось, что дверь ванной не запирается, и все вообще было покореженное, изношенное, покосившееся, шаткое - ни одного прямого угла.
|