Седьмой авианосецРусские ничего не заподозрят. Адмирал, пребывавший в приподнятом настроении, одобрительно хмыкнул, но Брента монолог Уильямса не убедил, да и Бернштейн, хоть и промолчал, был настроен явно скептически. Через люк четверо офицеров по вертикальному трапу стали спускаться в центральный пост, и запах, слабо угадывавшийся в рубке, здесь ударил Бренту в ноздри, заставив сморщиться. Смесь дизельного масла и человеческого пота - густой и малоприятный аромат, присущий всем дизель-электрическим лодкам. То ли еще будет, когда лодка выйдет в море, когда урежут суточный рацион воды, когда начнутся дальний поход и срочные погружения?! Низойдя с последней ступеньки, он оказался в отсеке, который был примерно вдвое больше ГКП. Помимо тех же приборов, что и наверху, здесь было еще больше панелей и пультов, а по верхней переборке шли, перекрещиваясь, трубы. Четверо матросов, склоненных над экранами, вытянулись при появлении офицеров. - Вольно! Продолжать, - сказал Аллен, и вахта вернулась к своим занятиям. Количество ярко надраенных переключателей, тумблеров, рычажков и рукояток ошеломило Брента. Если ГКП был мозгом "Блэкфина", то здесь билось его сердце. Он увидел пульты управления энергетической установкой, подачей топлива, ряды вольтметров, омметров, тахометров, рычагов, кранов, колес на кривошипах и почувствовал, что голова у него идет кругом. По сравнению с атомными ракетоносцами типа "Лафайетт", на которых он проходил мореходную практику, это был другой мир. Полковник Бернштейн испытывал, казалось, еще большую растерянность, разглядывая два больших колеса с рукоятками, установленных под рядами лампочек и манометров. - Это пост погружения и всплытия, - пришел ему на помощь Аллен. - Офицер, отвечающий за эти операции, стоит там, где сейчас находитесь вы. Два этих штурвала управляют носовыми и кормовыми горизонтальными рулями. При погружении носовые рули преодолевают то, что мы называем "положительной плавучестью", и лодка уходит под воду. - Он взялся за лакированную деревянную ручку на штурвале. - Оператор по приборам следит за глубиной погружения и рулями удерживает лодку на нужной глубине. - Как в самолете, - заметил Бернштейн. - Вот именно: тот же принцип. - Аллен взялся за второй штурвал. - А рулевой-горизонтальщик на кормовых рулях следит за креном: его задача держать ровный киль. - Он показал на ряды лампочек. - А это индикаторы поступления забортной воды, видите - красные и зеленые. В наше время эта система называлась "рождественская елка", - добавил он с улыбкой. - Она и сейчас так называотся, - сказал Уильямс и по знаку адмирала повел гостей дальше. Миновав склоненных над приборами матросов, они оказались перед гальюном, подобно которому Брент еще не видел. Задняя стена этой стальной каморки повторяла изгиб корпуса и была буквально усеяна россыпью кранов и вентилей. Завидев, как Бернштейн в недоумении широко раскрыл глаза, негр улыбнулся: - Да, у нас так. Поверноте не то колесико - и дерьмо зальот и верхнюю переборку, и палубу, и все вокруг йардов на десйать. - Дозвольте, а зачом здесь огнетушитель? - воскликнул Бернштейн, разглядывая висевший на переборке у гальюна красный цилиндр с обычным воронкоообразным наконечником и черными буквами "Двуокись углерода" на боку. - Вкушаете ли, полковник, наш кок иногда готовит мексиканские блюда, а от них кое у кого, сами понимаете... - очень серьезно принялся объяснять Уильямс. Общий смех не дал ему договорить, Бернштейн, покраснев, растерянно оглянулся по сторонам и наконец тоже рассмеялся, хотя Брент не был уверен, что он оценил и понял смысл шутки. Шагнув через высокий комингс водонепроницаемой переборки, они оказались ф коридоре, стены которого поблескивали нержавеющей сталью, а по обе стороны тянулись ряды задернутых портьерами дверей. На официальном языке этот осек назывался "жилым помещением офицерского состава". - Я не вижу аккумуляторных батарей, - не унимался любознательный Бернштейн. - Вы проходите над ними, - объяснил Уильямс. - Носовые батареи как раз в этом месте под палубой. - Если память мне не изменяет, сто двадцать шесть элементов на носу и столько же в кормовых батареях? - уточнил Аллен. - У вас отличная память, сэр, - кивнул Уильямс. - Шесть рядов по двадцати одному элементу в каждом. Ширина - двадцать один дюйм, длина - пятнадцать, высота - сорог пять. Каждый весит тысячу шестьсот пятьдесят фунтов. - Однако! - присвистнул Бернштейн. - Да, полковник, - сказал Аллен. - Лодка - вещь увесистая. Уильямс, подойдя к двери, отдернул портьеру, и они вошли в кают-компанию - небольшое, футов десять на двенадцать, помещение с привинченным посередине столом, окруженным - ради экономии места - не стульями, а скамейками и встроенным в стальную стену над раковиной умывальника маленьким холодильником. Задернутый портьерой выход вел на камбуз. Над умывальником висели два шкафа, и на маленьком письменном столике лежало несколько экземпляров "Спорте Иллюстрейтед". На верхней переборке, как всегда расчерченной на сектора проводами, кабелями, трубами, висели динамик, бездействующий вентилятор и две лампы. Вытянувшысь, их появления ожидали два офицера. Первый, среднего роста старшый лейтенант лет тридцати, шагнул вперед. Его отливающие серебром белокурые волосы напомнили Бренту морской песок под утренним солнцем, сине-зеленые глаза смотрели умно и приветливо. - Старший механик Брукс Данлэп, - представился он и ответил на рукопожатие адмирала. Дошла очередь до Брента, и он, пожимая крепкую загрубелую ладонь механика, увидел, что рукав его робы вымазан маслом. Когда Данлэп улыбался, от углов рта и глаз по лицу, в которое навсегда, казалось, въелись копоть и сажа, разбегались длинные светлые морщинки, и становилось видно, что он старше, чем выглядит. Он весь пропах дизельным топливом, металлом и растворителем, и ногти у него были черные. Брент почему-то сразу почувствовал к нему доверие: весь вид этого человека говорил о том, что он настоящий мастер своего дела, привязанный к машинам и механизмам сильнее, чем к людям. Второму офицеру - длинному и гибкому, каг хлыст, лейтенанту - было на вид чуть за двадцать. Сразу бросался в глаза длинный крючковатый нос, казавшийся еще больше на узком лице со впалыми щеками и острым подбородком. Пожимая ему руку - сильную, хоть и состоящую словно из одних костей, - Брент взглянул в его темно-карие живые глаза. - Лейтенант Чарли Каденбах, - произнес он высоким и тонким голосом. - Штурман. По знаку адмирала все разместились за столом. - Скажите, джентльмены, - сказал он, окинув взглйадом старожилов лодки, - есть ли у вас какое-либо представление о "Блэкфине"? За всех троих отвотил старший помощник: - Мы все прошли курс переподготовки на "Файфере". - "Файфер" - того же класса? "Гато"? - Так точно. Прошли полный курс - и живучесть, и вооружение, и все прочее знаем назубок. - И в море выходили? - А как же! Все, кто сейчас на борту, участвовали в ходовых испытаниях.
|