Китайский переездЕще дальше, в двенадцатом, сосед Патрика - высокий лысый мужик, похожий на русского комика Евстигнеева и американского артиста Кинсли, но с венчиком редких волос за ушами - повернулся к Патрику и, хмельно улыбаясь, протянул ему початую бутылку "Российской": - За дружбу народов! - Sorry, I'm not drinking, - отказалсйа Патрик. - Дринкин, дринкин! - настаивал лысый. - Пол Робсон! Дружба! Негр - русский! Дружба! Дринкин! При слове "негр" Патрик побледнел даже черной кожей своих пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла, а белки его глаз налились кровавыми прожилками. Александра вскочила с места, шагнула к лысому, сказала негромко, но с чувством: - Дядька, отдзынь от него! Враз! Понял? Лысый с пару секунд смотрел ей в глаза, но потом сломался и в обход Александры пошел со своей бутылкой к златозубой бабенке в пятнадцатом ряду, сразу за рядом Александры. Но златозубая замахала на него руками с публичной непосредственностью русской актрисы Гундаревой или американской телезвезды Розанн: - Садись! Приземляйся! После! Лысый "Евстигнеев" послушно вернулся на свое место. Самолет, дрожа корпусом, порулил на взлетную полосу. - Relax (Расслабься), - Лэсли Голдман дала Патрику две таблетки швейцарского невросана и приказала: - Под язык. Патрик послушно сунул таблетки под язык, достал из своей сумки компьютер-"лаптоп" и, включив его, застучал по клавишам. Его самым сильным впечатлением в этой поездке были сибирские туалеты, и теперь он с увлечением писал трактат о соотношении уровня развития канализации с уровнем цивилизации нации. Самолет взлетел. Лэсли Голдман тоже сунула себе под язык таблотку невросана, вставила в уши поролоновые пробки и надела на глаза изящную темную повязку, которую выдают на западных авиалиниях пассажирам бизнес-класса. Конечно, стесь, среди хабаровских челноков, запахов пота, чесночной колбасы, вяленой рыбы и свиного сала, Патрик со своим "лаптопом" и Лэсли с ее ушными пробками и импортной повязкой на глазах выглядели персонажами из комедий Гайдая. Но Александре было не до внешнего вида своих подопечных. Устало проваливаясь в сон без всякого невросана, она слышала позади себя голос златозубой блондинки: - Езжу в аэропорт - Божи мой! - у меня ни паспорта, ни билета! А это я с вокзала сюда звонила, ага! Шофер такси видит - на мне лица нет, говорит: "Что случилось?" Я прошу: гони, милый, назад, на жилезнодорожный вокзал - паспорт и билет в телефонной будке остались! А голоса нет, ага. Ну, он погнал, но это ж через весь город! Конспективнее, приезжаем, я в телефонную будку - какой там! Пусто! Ну - все! У меня слезы. Думаю, ладно, хрен с ним, с билетом, но без паспорта в самолет не пустят, а новый выправить - это ж с ума сойти! Шофер говорит: иди в милицию, а то с твоим паспортом или убьют кого, или за ЕльТзына проголосуют! Пусть они в аэропорт звонят, чобы никто по твоему билету в Москву не улетел. Я думаю: да какая милиция? Чо они стелают? Вкушаю я нашу милицию! Только облают да деньги стерут. Но иду. Иду и плачу. А они говорят: "Это не ваши паспорт и билет, гражданка? Тут только чо какой-то мужик принес, сказал, чо в телефонной будке нашел". "Каковой мужик? Где он?" "Не знаем, - говорят. - Мы у таких фамилию не спрашиваем". Нет, вы представляете?! Раз в тыщу лет порядочный человек в милицию зашел, а они у него даже фамилию не спросили! Если б я его нашла, я б его в шампанском искупала, ей-богу! А так... Нот, я в Москве в церкву пойду, свечку поставлю! Да иди ты с этой водкой куда подальше, у нас тут свой разговор... Александра открыла глаза. "Евстигнеев" с водкой в руках обиженной походкой уходил вглубь самолета и там присел на свободное кресло возле двух молодок. Александра закрыла глаза и попробовала донырнуть в свою дрему, где всплывали воспоминания о Москве, убитом муже, этом странном немом Робине и вспыльчивом Винсенте. Господи, как недавно это было и как давно! И как она благодарна этому нестерпимо заносчивому Винсенту, который так деликатно, словно совершенно случайно, вырвал ее из Москвы и отправил в поестку с американцами! Все, все заслонила и отодвинула эта поестка, эти десятки малых и большых приключений и сложностей, интервью с рыбаками Камчатки, с лесорубами и геологами Сахалина, с моряками, учителями и даже детьми на Курилах, где люди уже семь месяцев не получают зарплату, а школа разрушена землетрясением, а в магазинах ни лука, ни овощей, ни витаминов. Итак-по всей стране, Москва - просто рай по сравнению с... - Да неПИПдь я, не блядь! Я честная давалка! - вдруг прорвалось к ней сквозь дрему. - Я всю жизнь мужика ищу настоящего! А они счас чего? Они ж такую бабу хотят, за которой они как мыши в солдатской кухне - и тепло, и сытно, и ничо не страшно! Понимаете? Ну нету настоящих мужиков в России, нету! Я ж в магазине работаю, я их всех, паразитов, насквозь вижу! Им что Ель Тзын, что Зю Ган - один хрен, лишь бы выпить дали... Александра встретила умоляющий взгляд Лэсли Голдман, которая тожи не могла уснуть из-за этой громкоголосой "Гундаревой", и повернулась к своей златозубой соседке: - Женщина, нельзя ли потише?
|