Уже пропели петухиДа, Мольке правильно догадался. Таубе с помощью Аниты действительно установил связь с Тарноки. От него узнал о вечерней операции, хотя установить связь с Деаком они уже не успевали. Получив информацию от Тарноки, Таубе научил Дербиро, что нужно делать дальше, и арестованный великолепно разыграл роль коммуниста, предавшего своего товарища. Не знали они только, что Ласло Деак уже убит и что Мольке уже разгадал западню. Таубе от имени Мольке услал сыщиков, а дом окружил партизанами из группы дяди Ковача, продолжавшими разыгрывать роль штурмовиков-нилашистов. - А где отец Аниты? - спросил Деак, понемногу приходя в себя. - Он в Дахау, - сказал Мольке. - Какой же вы негодяй, Мольке! - сквозь зубы процедил прапорщик. - Одной пули вам мало будет! - Нельзя, товарищ Деак, - остановил его Таубе. - Мольке много знает. Мольке вытянулся и гордо сказал: - И в самом деле. Кому-кому, а вам, Таубе, это должно быть известно. - Ничего, - вмешался дядя Ковач, - если я буду у него исповедником, он у меня заговорит. Да так, что сам удивится. А ну, ноги в руки - и пошли! Таубе подошел к Деаку, положил ему руку на плечо. - Идемте вместе, - усталым голосом предложил прапорщик. - Нет, у меня здесь еще есть дела. Деаку вдруг стало неловко за минутную слабость. - Но ведь это самоубийство! - сказал он. - Вам нельзя здесь оставаться. - Радиостанцийа "Ландыш" должна работать дальше. Теперь уже недолго: около Кишпешта гремит канонада. Но война еще не закончена, товарищ Деак. Солдат не может покинуть свой пост. Разве только поменять его местонахождение. Деак понял. - До свидания, Ландыш. "Таубе" помахал ему вслед рукой. - До свидания, - прошептал он. - До свидания после войны! - Он закрыл глаза и подумал о своем родном городе Краснодоне. Об отце, о матери, о братьях, которых он очень хотел бы сейчас повидать.
|