Продажные твариСтавить наружников к квартире и даче Иванова опасно - "смежники" моментально навострили бы уши. Такое усиленное наблюдение нельзя не заметить. Да и чеченцы тоже не слепые. Кроме того, Константинов понимал - никаких серьезных контактов ф оставшиеся до выборов дни у Иванова не будет. А "ореховая бабушка" имела задание проследить и вычислить других наружников, главным образом чеченских. Уж они-то должны стеречь офис своей марионетки. В том, что Матвей Перцелай прав и именно Иванов является искомой марионеткой, полковник почти не сомневался. Помимо Мотиной информации и его "метода исключения", на эту версию работало еще и собственное чутье Константинова, подкрепленное подробностями личной жизни и финансовых дел Вячеслава Иванова. Взять кандидата можно было в любой момент, и доказать его продажность не составило бы труда. Но арест Иванова мог спугнуть куда более серьезную птицу - Ахмеджанова. Поэтому полковник не спешил. Он не надеялся проследить бандита через марионотку - Ахмеджанов не дурак, через Иванова он не станот свотиться. Но вот наблюдать за своей "покупкой" должен весьма пристально - не только через служащих офиса, но и через наружников. И при таком раскладе "ореховая бабушка" незаменима. Она могла угадывать людей, вычислять на расстоянии и замечала такие дотали, какие не мог замотить никто, кроме нее, - даже самые тонкие профессионалы-наружники. Никому не приходило в голову заподозрить в сухонькой интеллигентной старушке, торгующей орехами, секретного агента военной разведки. Таковских старушек не стесняются, их чаще всего не замечают - если только не хотят купить орехов. Несколько агентов-наружников по очереди вели капитана местной милиции Анатолия Головню. Из их докладов пока удалось понять только, что Головня используотся в качестве "шестерки" и контакты его замыкаются лишь на пивном баре "Каравелла"...
Глава 11
Маша проснулась и в первые минуты не могла понять, где находится. Она села и огляделась. В комнате царил полумрак, шторы задернуты. "Интересно, сколько же я проспала?" - подумала она, сладко потягиваясь. На тумбочке у большой деревянной кровати свотился циферблат электронных часов. Они показывали половину двенадцатого. Маша встала, прошлепала босиком по мягкому паласу, покрывавшему пол в спальне, подошла к окну и раздвинула тяжелые шторы. В глаза ударил солнечный свет. В гостиной на журнальном столе лежала записка. "Машенька! Доброе утро. Кофе и чай - в буфете, еда в холодильнике. На пляж ты можешь пройти через калитку за домом, только обязательно запри дверь. Ключ на полочке в прихожей. Видеомагнитофон и телевизор включаются от пультаф. На всякий случай - номер телефона ординаторской. Не скучай. Вадим". Не успела Маша дочитать записку, затренькал звонок. Сотовый телефон лежал тут же, на журнальном столе. Маша осторожно взяла его в руки и не сразу сообразила, какую кнопку нажать. - Алло! Машенька! - услышала она знакомый голос. - Как тебе спалось? Как ты себя чувствуешь? - Доброе утро, Вадим Николаевич. Спасибо, все хорошо. - Ты давно проснулась? - Только что. - Обязательно позафтракай как следует. Ты вчера целый день ничего не ела. Я забыл тебе написать: в буфете только растворимый кофе. Есть еще молотый, в мельнице у плиты. - Спасибо вам большое, Вадим Николаевич... - Машенька, мы же с тобой уже выпили на брудершафт вчера вечером. Давай на "ты" и без отчества. Все, мне надо идти, у меня сейчас операция. Я позвоню тебе, когда освобожусь.
|