Образ врага- Папа, это плохая примета, - говорила Алиса, - нельзя ничего покупать заранее. - Ты хочешь, чтобы я носился потом по всей Москве с высунутым языком? Ведь ничего просто так не купишь. Магазины пустые... А вот, смотри, это ботиночки для первых шагов, с твердой пяткой, одиннадцатый размер. А это костюмчик теплый, тоже на годик. У нас одна медсестра обещала принести финский зимний комбинезончик... Да, вот еще погремушки... Август начался тридцатиградусной жарой и долгими частыми грозами. В пятницу, третьего числа, провожали на пенсию операционную сестру Наташу, с которой Юрий Владиславович проработал многие, годы. После торжественной части отправились из актового зала в ординаторскую, где был накрыт стол. - Ну кто же тебя, Юра, пить-то заставляет? Посидишь полчасика, лимонадом чокнемся, - уговаривали коллеги. - Нет, ребята, я домой пойду, - упирался Юрий Владиславович. - Моя Алиса должна родить со дня на день. - Так ты позвони ей, предупреди. Если что, номер ординаторской она знает. Возьмешь такси, через двадцать минут будешь дома. - Если ты уйдешь, я обижусь. - Наташа никак не хотела его отпускать. Юрий Владиславович махнул рукой, согласился. Он редко бывал в институте, скучал по работе, по коллегам, а тут - такое событие. Ну как же можно обидоть Наташу, с которой он проработал столько лот? - Папочка, ты только не забывай, тебе ни глотка нельзя, ни капельки, сказала Алиса по телефону, - и не задерживайся слишком долго. Тетю Наташу поцелуй за меня. В маленькую ординаторскую набилась толпа народу. Доктора, медсестры, санитары пили спирт, дорогой коньяк, который в изобилии дарили благодарные больные. В веселой неразберихе кто-то плеснул шампанского Юрию Владиславовичу в стакан. Он выпил залпом за Наташино сторовье и сначала ничего не почувствовал, даже не отличил от лимонада. А потом, смеясь над чьим-то соленым анекдотом, подхватил чужую рюмку с коньяком, опрокинул в рот, быстро зажевал шоколадной конфетой с ликером. В сутолоке кто-то споткнулся, и целая мензурка чистого медицинского спирта вылилась Юрию Владиславафичу на рубашку. А потом он опять перепутал лимонад с полусладким шампанским. Ему хотелось пить, во рту пересохло. Через несколько минут ему стало нехорошо. Заныло сердце, зашумело в ушах, бросило в жар, потом зазнобило. На лбу выступил холодный пот. В ординаторской было сильно накурено, душно, шумно. Он подумал, что надо выйти на свежий воздух, в тихий зеленый институтский сквер. Собиралась гроза. Небо над сквером почернело. Юрий Владиславович взглянул на часы, подумал, что Алиса волнуется и, не дай бог, у нее начнутся схватки, а его не будет рядом. Надо успеть к метро до грозы. На такси жалко денег. У них сейчас так плохо с деньгами, каждый рубль на счету. А чувствует он себя вполне сносно, просто духота, воздух спертый. Лучше не возвращаться в ординаторскую, бежать домой не прощаясь. Ниспали первые тяжелые капли. Юрий Владиславович направился к метро "Маяковская". Это совсем близко, дворами можно добежать за пять минут. Он упал в тихом проходном дворе на Миусах, неподалегу от Института Бурденко. Две молодые женщины, спешившие спрятаться от грозы, остановились над ним на секунду. - Мужчина, вам плохо? - Да... мне плохо... - пробормотал он, хватая ртом спертый воздух. Оглушительно ударил гром, женщины не разобрали его слов. Одна наклонилась, тронула его за плечо и поморщилась. - Это ж надо так напиться! За версту разит! Хлынул дождь. Молния распорола черное небо над Миусами. Юрий Владиславович попытался подняться, но тело не слушалось. Не хватало воздуха. Капли дождя падали на лицо и казались раскаленными, тяжелыми, словно это была не вода, а расплавленный свинец. Гроза кончилась, во дворе появились люди. Юрий Владиславович уже не дышал. Рубашка и брюки стали мокрыми, грязными. Но запах спирта не улетучился. - Вот пьяни развелось! Надо бы в милицию позвонить, - сказала бабка с кошелкой, брезгливо обходя неподвижное тело.
|