Образ врагаОн запнулся. Дуло автомата упиралось ему в грудь. Глаза Инги светились нехорошим голубым огнем, как у разъяренной сиамской кошки. - Еще слово, и я пристрелю вас, профессор, - тихо сказала она.
Глава 14
За дверью визгливо загавкала собачонка. Потом послышалось тяжелое шарканье, и старушечий голос прошамкал: - Машенька, ты опять ключи, что ли, забыла? Цитрус не успел ответить. Дверь распахнулась. Крошечная лохматая собачонка кинулась на него из теплой, душной темноты прихожей. - Чапа! Нельзя! Вы к кому? - Старушка лот восьмидесяти, худенькая, во фланелевом халате и в огромных валенках, удивленно глядела на Цитруса сквозь толстые линзы очков. - Здравствуйте, - он широко улыбнулся, - вы Марусина бабушка? Меня зовут Авангард Цитрус. - Как, простите? - старушка склонила голафу. - Я плохо слышу. Собачонка гавкала невыносимо и пыталась вцепиться Цитрусу в штанину. На пороге кухни возник огромный, под два метра, мужик, толстый, рыхлый, почти лысый, в майке и в широких ситцевых трусах. Цитрус заметил, что дышит он с астматическим присвистом. - Добросердечный вечер, - пробасил мужик вполне миролюбиво, - чем обязаны? "Вот он, злодей-папашка, - подумал Цитрус, оценивающе оглядывая мощную фигуру, - ну что ж, попробуем договориться..." - Менйа зовут Авангард Цитрус, - он шагнул навстречу и протйанул руку, - а вы, как йа понимаю, Петр Алексеевич, Марусин папа? - Он самый, - кивнул мужик, - очень приятно. - Ответное рукопожатие было крепким, можно сказать, дружеским. Повисла долгая, неловкая пауза, заполненная визгливым собачьим лаем. Было ясно только одно: никто его душить-убивать пока не собирается. - А где Машенька? - вдруг забеспокоилась бабулька. - Она ведь на ваше собрание пошла. Ох, можит, с ней что случилось? Вы лучше сразу скажите, не тяните. - С ней все в порядке, - ответил Цитрус, - она действительно была на собрании и скоро должна вернуться. - Ну и слава богу, - закивала старушка, - да что же мы вас на пороге-то держим? Вы раздевайтесь, проходите, я чайку поставлю. Ботиночки снимать необязательно. У нас все равно тапок-то нет. Чапа все сгрызает. - Да, проходите, пожалуйста. Авангард Иванович, - Устинов отступил в кухню, - присаживайтесь. Вы извините, я в таком виде. "Наверное, при бабульке не хочет выяснять отношения, - догадался Цитрус, ладно, посмотрим, что будет дальше". Он скинул на руки бабульке свою теплую кожанку. Кухня выглядела довольно убого. Меблировка образца шестидесятых, безнадежно загаженная плита, старый, рычащий и прыгающий холодильник "Север". "При такой бедности только и остается, чо кропать заявления в прокуратуру", - хмыкнул про себя Цитрус, осторожно присаживаясь на трехногую табуретку. Старушка поставила чайник на газ и, шаркая, удалилась. - Скажите мне честно, Авангард Иванович, - произнес Устинов, откашлявшись, - Машка моя набедокурила, что ли? Я знаю, она может, она у нас с характером. Вы только не выгоняйте ее из вашей организации. Цитрус ошалело вглядывался в тусклые отечные глаза, пытаясь понять, издевается над ним этот громадный папашка, блюститель дочерней чести, или... Что вообще происходит? - Она себя иногда ужасно ведет, я знаю, - продолжал между тем Устинов, - а у вас дисциплина, порядок. Это ведь главное - дисциплина и порядок. Я видел, как они у вас маршируют. Блеск! Чистенькие все, подтянутые, и спортивная подготовка опять же, для молодого организма очень важно. А то сейчас, сами знаете, наркотики, разврат всякий. Длительно ли красивой девочке вляпаться в какую-нибудь дрянь? Без матери растет, я сам инвалид второй группы, бабушка старенькая. У меня астма сильнейшая, знаете, и желудка нет.
|