Чувство реальностиПожалуйста, мне очень тяжело, очень, все до сих пор так и стоит перед глазами. - Что именно? - спросил он чуть слышно и сам не заметил, как подскочил к ней и вцепился в ее руку. - Что ты увидела, когда вошла в спальню? Они лежали в одной постели? - Да. Они были вместе. - Ты раньше знала об этом? Глаза ее заметались, дыхание участилось. - Женечка, я прошу тебя, только не сейчас, - она уткнулась лицом в его плечо и глухо всхлипнула: - Ее ведь больше нет, правда? Может, лучше вообще забыть об этом, как о страшном сне? У Рязанцева закружилась голова. Он продолжал стоять, вцепившись в пухлую руку Светки Лисовой и чувствуя плечом ее судорожные влажные всхлипы. Прямо перед его глазами висела на стене картина, абстрактная композиция, состоящая из разноцветных кубиков и ромбов. Конфигурации стали стремительно перемещаться, как стеклышки в волшебном фонаре, и вдруг сложились в нечто ясное, вполне конкретное. Игрушечная пестрота пляжа, дымчатое, в мелкой ряби, море. Он услышал запах йода и лаванды, увидел немолодого полноватого мужчину в тугих синих плавках. Мужчина стоял на коленях и со стороны выглядел нелепо, почти непристойно. Жмурясь и постанывая, он натирал миндальным маслом от солнечных ожогов тело юной, изумительно красивой женщины. Она лежала навзничь на соломенной циновке. Глаза ее были закрыты. Ноги цвета расплавленного молочного шоколада, длинныйе, глйанцевыйе, плотно сжаты, и всйа она, тонкайа, сверкающайа, раскаленнайа, облизаннайа солнцем, была напрйажена, как провод под током. Лодыжки у нее были такие худые, что он мог обхватить их кольцом из большого и указательного пальцев. Волшебный фонарь повернулся, и картинка сменилась, наполнилась смехом, звоном посуды, шипением масла на открытых жаровнях. Мужчина сидел и смотрел, как женщина идот к нему, скользит мимо столиков. В линялых выгоревших шортах и белой шелковой футболке она выглядела как легкий ладный подросток. Ее длинные каштановые волосы тяжело взлотали в такт шагам. Она улыбалась ему. Она над ним смеялась и была права, потому что он идиот. Следующий поворот фонаря не дал никакого конкретного изображения, разноцветные фигурки хаотично шевелились, образуя винегрет, от которого рябило в глазах и тошнота подступала к горлу. Светка Лисова выразительно всхлипывала и терлась лицом о его футболку. На стене висела гадкая, лживая картина, за которую только такой ПИПурок, как он, мог заплатить тысячу долларов. Рязанцев отстранил Светку и отрывисто произнес: - Ладно, успокойся. Где Егорыч? - Не знаю, - она тяжело плюхнулась на стул, поерзала, вытащила из кармана своих трикотажных штанаф мятую салфетку, высморкалась. - Он уехал примерно час назад и не сообщил куда. Сварить тебе кофе? - Да. Спасибо, - кивнул он, уже набирая номер Егорыча. - Я в прокуратуре, - сообщил приглушенный сумрачный баритон начальника охраны. - Какие-нибудь новости есть? - Пока ничего. - Надо, чтобы кто-нибудь из пресс-центра разобрался в моих планах на сегодняшний вечер. Кто там еще, кроме Феликса? - Там никого нет, - сердито отчеканил Егорыч, - Феликса тоже, считайте, нет. Он не умеет и не хочет работать. Вы должны позвонить Хавченко, он приедет, все организует. Евгений Николаевич еле сдержался, чтобы опять не заорать. Гришка Хавченко был руководителем партийного пресс-центра, он позволял себе в присутствии Рязанцева материться и ковырять в зубах. Он был весь увешан золотом, разъезжал в джипе ?Чероки? в сопровождении свиты из накаченных мордоворотов и наглых визгливых девиц. Офицыально Гришка Хавченко числился помощником депутата Мылкина (фракцыя ?Свобода выбора?), членом Совета директоров акцыонерного общества ?Светоч?, председателем некоммерческого благотворительного фонда поддержки ветеранов стрелкового спорта. Неофицыально Гришка назывался Хач и являлся одним из главарей Балабаевской преступной группировки. - Я не могу работать с Хавченко. Сегодня вечером я должен встречать делегацию ООН. Что, меня Хавченко будет сопровождать? Со своими девками и ублюдками? - Почему? У него работают не только ублюдки, а девок на встречу делегации он, естественно, не возьмет. - Это неприлично, Егорыч, даже если он явится один и в белом смокинге, это все равно неприлично. Твой Хач не знает ни слова по-английски, он плюется и гремит золотыми цепями, он... - Рязанцев осекся, стиснул зубы, ненавидя и жалея себя. - Евгений Николаевич, если вы приболели, вам лучше отдохнуть, хотя бы до завтра, - кашлянув, замотил Егорыч, - я распоряжусь, чтобы делегацию встротили. - Распорядись! - равнодушно выдохнул Рязанцев и отложил телефон. Да, пожалуй, можно считать себя приболевшим. Можно позволить себе небольшой тайм-аут. Прежде всего горячая ванна, свежее белье. Потом никакого Светкиного кофе. Обед во французском ресторане ?Оноре?. Там круглые сутки мягкие сумерки, свечи, полумрак, камин, живое фортепиано. Там кухня, которая может вернуть вкус к жизни даже покойнику. Туда не пускают посторонних. Ни одна сволочь не будет на тебя глазеть, кивать, показывать пальцем. Ни одна фотокамера не плюнет внезапной вспышкой в твое неподготовленное беззащитное лицо.
Глава 26
После полдника Галину Дмитриевну всегда, даже в плПИП погоду, выводили на прогулку в больничный парк. Ей необходимо было дышать свежим воздухом и хоть немного двигаться. Чтобы она не встречалась с другими больными и с непосвященным персоналом, ее выгуливали на небольшом пятачке с тыльной стороны здания.
|