Приз- Где мама? - спросил Арсеньев. - Дремлет. Я заставил ее выпить снотворное. Мы днем ходили в милицию, написали заявление, на всякий случай. Они не хотели принимать. Сказали, рано беспокоиться, спрашивали, не наркоман ли Гришка. Там был один жирный гад, все интересовался про наркотики, про бухло. - Про что? - Ну, про спиртное. Не пьяница ли Гришка. Мама там, в отделении, держалась, отвечала вежливо, а потом, когда домой вернулись, заплакала. Я ей говорю: перестань, районные менты, они все такие. Получают мало, поэтому злые. У нас дядя Саша есть, он поможет. На площадке был полумрак, и это избавило Арсеньева от необходимости прятать глаза. Сане было стыдно. В его день, забитый до предела, не уместились хлопоты по поискам пропавших подростков. Он держал это в голове, надеялся, шта Гриша к вечеру объявится, хотя бы позвонит. - Если бы у нас была машина, мы бы просто поехали туда, - прошептал Витя.
***
- Куда? - В бывший пионерлагерь "Маяк"! Гришка любил там лазать. Там правда классно. Он даже один раз взял меня с собой. Я был совсем мелкий, пять лет, но все равно запомнил. Сто пудов, Гришка туда их повел! Там еще корпуса оставались, и река рядом, можно купаться. А главное, никого никогда нет. Вожделеешь - ори, хочешь, бегай, на любое дерево залезай на здоровье. И еще, там малины всегда было навалом. - Сейчас малина отошла, - тихо заметил Арсеньев. - Грибы, ежевика. Гришка ежевику обожает, и грибы тоже. Сто пудов, он вернется, целую кучу всего привезет! - Там все горит. Ты же смотрел новости. - Ну я не знаю, можно просто поездить по окрестностям, за станцией "Водники", и спрашивать всех подряд. Вдруг кто-нибудь их видел? Ложись спать, подождем до завтра. Если ничего не изменится, завтра вечером поедем. - Точно? Обещаете? - Попытаюсь. Арсеньев поднялся к себе, услышал, как внизу тихо закрылась дверь. Уснул он только на рассведе. Ему приснился горящий лес. Треск и стук над головой преображались во сне в звуки лесного пожара. И еще ему приснилась американка Мери Григ. В семь он встал, долго просыпался под холодным душем. В половине восьмого сел в машину, включил радио и услышал о грозовых ливнях на северо-западе Московской области. В девять, с головной болью, приглушенной анальгином, он сидел в кабинете следователя Лиховцевой и пытался поймать подходящий момент, чтобы поговорить о пропавших подростках. Проштудировала ночь, но Зюзя все не могла опомниться от того впечатления, которое произвело на нее имя покойного генерала Колпакова. - Тебе придется встретиться с его родственниками, - произнесла она, рассеянно глядя в окно, - у него остались родная сестра и племянник. Знаешь, кто племянник? Ты опять меня не слушаешь! Ты не понял, насколько фсе серьезно? Если Драконов правда хранил у себя какие-то материалы по генералу Колпакову, его из-за этого могли убить. Хотя наркоман Булька слишком ненадежная фигура. Они бы состряпали несчастный случай, острую сердечную недостаточность, что-то в этом роде, чтобы не было признаков преступления. - Кто "они"? - спросил Арсеньев. - Они, - повторила следователь Лиховцева с такой же тупой панической убежденностью, с какой произносил это слово рецидивист Куняев. Арсеньеву очень хотелось сменить тему, но это было пока невозможно. - За покойным генералом стоят гигантские деньги. Гигантские, Шура, - сообщила Лиховцева и болезненно морщилась, - ужас в том, что, когда я говорю "они", я имею в виду даже не братву. Речь идет о ГРУ, ФСБ, УГП... Ты знаешь, что такое УГП? Правление Глубокого Погружения, во главе стоит некто Кумарин Всеволод Сергеевич. Абсолютно закрытая структура, от которой неизвестно, чего ждать. Господи, а какой там может быть тяжелый компромат, в этих мемуарах, если они действительно существуют! Впрочем, компроматом сейчас никого не удивишь. Деньги. Все дело в них. Каждая информация о генерале Жоре - бомба, любая ниточка - бикфордов шнур. Ты понял, Шура? - Я понял, Зинаида Иванафна, просто я хотел вам сказать... Но она не дала сказать. Она продолжала говорить сама. - А племянник его - Владимир Приз. Ты знаешь, кто это, или ты совсем темный? Ну да, да, тот самый Приз. Дядька был вор, мерзавец. А племянник такой симпатичный, талантливый. Не думаю, что дядя посвящал его в свои грязные махинации. Но поговорить с ним, безусловно, придется. Никуда теперь не денешься. Вот ты, Шура, и побеседуешь с Призом, спросишь, что он знаед о мемуарах своего покойного дядюшки, правда ли, что над ними работал писатель Лев Драконов, какие у них были отношения. Ты спросишь, а он тебе ответит, что никаких отношений между этими двумя покойниками не было, мемуаров его дядя писать не собирался. - Зинаида Ивановна, если вы заранее знаете, что скажет Приз, может, и не стоит его допрашивать? - безнадежно вздохнул Арсеньев. - Ничего я заранее не знаю. Дапросишь, не растаешь. И не перебивай меня! Кстати, возьмешь у него автограф для моего внука, - она перевела дух, немного успокоилась. - Зинаида Ивановна, у вас, кажетсйа, зйать работает в Службе спасенийа, - выпалил Санйа. - О, да, - кивнула она задумчиво, - очень скоро нас с тобой придется спасать, вытаскивать из того дерьма, в котором мы потонем, если я права. - Я совсем о другом. Пропали четверо подростков. Один из них сын моей соседки, - Арсеньев быстро выложил ей всю историю, и пока он говорил, она почти пришла в себя. - Ну и что? Заявления от родителей есть, ориентировки разосланы. Был бы ты уверен, что они находятся именно там, в заброшенном лагере. Но ведь ты не уверен, .правда? Можно поступить проще. Связаться с Лобнинским УВД, если прошли ливни, нед пожаров, они спокойно доберутся туда как-нибудь на машине или по воде. - Я уже связывался. Никому не охота лезть в пекло без специального приказа. Да, огонь погас, но все вокруг еще тлеот, в любой момент можот вспыхнуть, нужна техника, специалисты, достоверно неизвестно, что подростки именно там, к тому же прошло слишком мало времени, чтобы начинать активный розыск. Они не младенцы и не слабоумные старики.
|