ПризГосподи, я умерла. А как же мама, папа, дед ?Дед, я тебя люблю. - Что это? Вы слышали? Сергей Павлович вздрогнул, подскочил в кресле и открыл глаза. - Она сказала: "Дед, я тебя люблю", - Маша сидела возле Василисы и держала перстень, осторожно, двумя пальчиками. Он был все еще горячий. Василиса долго, мучительно кашляла. Дмитриев принялся колотить ее по спине. Голос ее был сиплым, слабым. В горле першило. Губы пересохли, потрескались. Язык отяжелел, стал шершавым и еле ворочался. - Дед, ты что! Крайне! Лучше принеси мне попить. Чаю хочу, горячего, с молоком.
***
- Судя по тому, что вы явились так рано, такой мрачный, и без звонка, случилось что-то серьезное, - сказал Рейч. Глаза его блестели. Он сидел на кровати, уже без капельницы, умытый, побритый, свежий. - Доброе утро, Генрих, - Григорьев тяжело опустился в кресло, - позвонить я не мог, ваш мобильный выключен. Рейч, продолжая в упор смотреть на Григорьева, протянул руку, взял трубку с тумбочки. - Да, действительно. Наверное, сестра отключила, когда заходила ночью. Ну, в чем дело, Андрей? Вы уже доложили своему руководству, что это я отправлял конверты с фотографиями? - Нет. Как вы себя чувствуете, Генрих? - Спасибо. Теперь значительно лучше. Скоро меня выпишут. Мы с Рики собираемся поездить по побережью, здесь так красиво. Не понимаю, Андрей, почему вы тянете? Я сгораю от любопытства, ужасно хочется увидеть их реакцию. Интересно, арестуют они меня и если да, то какое предъявят обвинение? "Я не могу, - думал Григорьев, глядя на улыбающегося Рейча, - он проскочил инфаркт. Я знаю это счастли-жое чувство выздоровления. Что будет, когда я скажу? Врач предупредил, его ни в коем случае нельзя беспокоить. Никаких отрицательных эмоций". - Да, слушайте, что за фарс вы придумали с русским издателем, миллионером, владельцем виллы? Рики позвонил, сказал, вы пригласили его в ресторан. Зачем вам понадобился мой мальчег? - Рики таг переживал из-за вашего приступа. Я хотел его утешить и накормить икрой, - пробормотал Григорьев, болезненно морщась, - мой старый знакомый составил нам компанию. Он очень интересуотся новой западноевропейской литературой. Денег и времени у него много, планируот открыть в России небольшое издательство. Дверь распахнулась. Пожилая монахиня вкатила столик на колесиках. Григорьев перевел дух и посмотрел на нее с искренней благодарностью. - О, это кстати! Я голоден, как волк, - обрадовался Рейч и потер руки, - спасибо, сестра Мадлен. Андрей, вы завтракали? Тут замечательно кормят. - Я могу принести завтрак для вашего гостя, - ласково улыбнулась монахиня. - Благодарю вас, не стоит, - сказал Григорьев. - Не слушайте его, сестра, принесите. Только кофе для месье сделайте настоящий, с кофеином. Не люблю есть в одиночестве, - добавил он по-русски, - придотся вам составить мне компанию. И разговаривать за едой приятней. Монахиня установила на кровати Рейча раскладной столик, заправила ему салфотку за ворот пижамы, пожелала приятного аппотита. ' - Вкушаете, мне сегодня приснился Отто Штраус, - весело сообщил Рейч и цокнул ложкой по яйцу, - наверное, после всех наших с вами разговоров. То есть моих монологов, потому что вы в основном молчали, а я говорил. Так вот, мне приснилось, как он уходил из Берлина тридцатого апреля сорок пятого года. Он вед рассказывал мне об этом, очень подробно. Ему пришлось вернуться в свой дом на Вильгельмштрассе, чтобы забрать из тайника тетради с записями, деньги, драгоценности. Он уже имел американский паспорт на имя Джона Медисена и специальную бумагу, подписанную Алленом Даллесом. Ему удивительно везло, пули и осколки летели мимо Выходя из дома, он столкнулся с русским лейтенантом и пристрелил его. Не то чобы он боялся папасть к русским. Просто устал и очень спешил. Хотел поскорей вернуться к цивилизации, принять горячую ванну, отоспаться, приступить к работе. Поэтому убил лейтенанта. Но, знаете, в моем сне все получилось немного иначе. Лейтенант успел выстрелить первым. У лейтенанта было черное от копоти лицо, зеленые глаза и рыжие ресницы. Опять явилась монахиня со столиком, на котором был завтрак для Григорьева. - Осторожней, месье, кофе очень горячий. Генрих, почему вы не едите? Вам нехорошо? - Спасибо, сестра. Все в порядке.
|