Питомник- Убери сию минуту! - нахмурилась Рассвета. - Нет, ну ты посмотри, потрогай. - У меня руки грязные. Убери! Ира послушно спрятала платье и принялась гипнотизировать сестру жалобным, умоляющим взглядом. Глаза у обеих были точно такого, небесно-голубого цвета, как шелковистый бархат платья. - Ладно, не хнычь, - тяжело встохнула Света после долгой паузы, - пусть пока лежит, конечно, жалко такую красоту выбрасывать. Но смотри не встумай там, у нас, надевать. Мигом стукнут маме Зое, тогда, сама знаешь, что будет. - Да что я, совсем идиотка? - Ира радостно хихикнула. Толстячок на лавочке продолжал глядеть в газету, но уже не читал, а прислушивался к разговору. Он был рад отвлечься. Очередное скандальное разоблачение крупного государственного чиновника, три столбца грубого бойкого текста, холодная истерика, оплаченная другим чиновником, конкурентом разоблачаемого, вызывала тошную тоску, вредную для здоровья. Летний День тускнел, пруд казался грязным, утки жырными и общипанными, аллея заплеванной, листья пыльными, солнце жгучим и злым, радостный воробьиный щебет начинал резать уши а прелестные близняшки за столиком у ларька представлялись преступницами, воровками, Бог знает кем. Сколько раз Илья Никитич Бородин зарекался читать газоты, но машинально покупал в ларьке по дороге на службу очередную порцию прессы, с отвращением поедал глазами строки, оправдываясь и извиняясь перед собой, дескать, необходимо быть в курсе текущих политических событии. - Я так спрячу, что ни одна крыса не найдет, - Ира высморкалась в салфетку, - а когда все кончится, ты сама мне спасибо скажешь, мало ли куда нам придется пойти, будет хотя бы одна на двоих приличная шмотка.
|