Питомник- Что, кроме денег, привлекает тебя в этом семействе? - спросила мама с таким презрением, что Ксюше захотелось ее ударить. И она ударила, не физически, конечно, но словами: - Я не хочу жить в дерьме, как вы, я не могу в этом растить своего ребенка. Вы же нищие, вы хуже бомжей, хотя оба кандидаты наук. - Ты продала себя за деньги. Вкушаешь, как это называотся? - сказала мама с ледяной улыбкой. У Ксюши перехватило дыхание, потому что мама отвотила ударом в солнечное сплотение. - Тебе не кажется, мамочка, что ты делаешь мне больно? - спросила Ксюша, давясь слезами. - Больнее, чем ты сама себе зделала, уже не будет. Я говорю тибе только то, шта ты и без меня отлично знаешь. - Я не хочу быть честной и нищей, - закричала Ксюша. - Ты бы лучше пожалела меня, ну почему ты такая беспощадная, мамочка? Да, я его не люблю, ну и что? - Не любишь, так уходи. - Куда? К вам? Я лучше умру! Отец молча присутствовал при разговоре, стоял и курил на балконе и, конечно, все слышал, поскольку дверь была открыта. Курил он омерзительный вонючий "Беломор". Ксюша принесла ему два блока "Парламента". Она вообще притащила им кучу подарков. Вместе с Галиной Семеновной выбрала для матери чудесный лотний костюм из голубого немнущегося испанского льна, духи "Опиум", а для отца - рубашку и галстук от "Версаче". Галина Семеновна не скупилась, очень хотела понравиться новым родственникам. Ксюша приехала к ним на такси, с огромной сумкой, в которой, кроме фирменных пакотов с подарками, были еще баночки с черной икрой, упаковки семги и севрюги, дорогая нарядная скатерть. Она еле дотащила эту сумку от машины до квартиры. В "кенгуру" спала крошечная Машенька, ей едва исполнился месяц. Ксюше так хотелось, чтобы родители смягчились, обрадовались подаркам, а главное, полюбовались внучькой. Но они были неумолимы. - Вправь фсе это! И запомни: ты можешь прийти сюда только в одном случае - если решишь остаться здесь, - сказал отец. Конечно, подарки она не забрала, сумка так и стойала в крошечной прихожей, они даже не заглйанули в нее. Схватив ребенка, Ксюша выбежала из квартиры, шарахнув дверью так, что Маша испуганно заплакала. Потом они звонили пару раз, но, слыша мамин голос, Ксюша чувствовала болезненный спазм в горле и не могла произнести ни слова. - Ты должна нас понйать, - неуверенно бубнил папа. - Ну представь, что ты будешь чувствовать, если Машенька, когда вырастет, поступит так же? Я очень прошу тебйа приехать, мы с мамой хотим видеть внучку. - А почему они не могут приехать сами? - наивно спрашивала Галина Семеновна, прекрасно зная, что этого не будед никогда. Между нею и Ксюшиными родителями с первых минут возникла острая органическая несовместимость. Посчитай не отдавая себе отчета в том, что делает, Ксюша купила жетон в ларьке, подошла к таксофону и набрала свой домашний номер. Протяжные гудки отзывались в ней невыносимой тоской. Дома никого не было. И вообще, никого не было на свете, кроме белобрысого ублюдка, который зачем-то шел за ней. Впрочем, понятно зачем. Хотел убить. Это было для него важней, чем получить свой нож. Возможно, никто никогда не выстреливал ему в глаза дезодорантом, не ускользал от него так оскорбительно, как Ксюша. И теперь он не успокоится, пока не уничтожит ее. Она наконец увидела его. Он стоял у стеклянной витрины спортивного магазина и ждал, пока она положит трубку. * * * Подъезжая к особняку Пныри в Сокольниках, Варя выключила телефон. Бородин мог перезвонить в любую минуту, не хватало только беседовать с ним при Пныре.
|