Цикл "Дестроуер" 1-50- Что? - Письмо Норману Лиру, Норману Лиру. - Пока нет. Самолет наконец получил разрешение на посадку и стал медленно снижаться. Стюардесса закончила свой монолог: - Израиль процветал как нация пастухов и земледельцев, торговцев и воинов, поэтов и ученых. - И скупцов, - добавил азиатский голос с одного из задних мест. Римо удалось убедить Чиуна в целях простоты передвижения ограничиться лишь двумя из четырех лакированных сундуков. Поэтому Римо пришлось затаскивать в автобус "Аэропорт - Тель-Авив" только два сундука, поскольку старик кореец наотрез отказался поместить их на крышу, вместе с багажом других пассажиров. Когда ему предложили сдать багаж, он только фыркнул: - Багаж! Багаж? Неужели золотые пески - всего-навсего пыль? А кудрявые облака - дым? А голубые небеса - черная бездна? - Ну хватит, - устало произнес Римо. Он сидел, зажатый двумя прыгающими чемоданами, а старый автобус пробирался по извилистым улочкам предместий Тель-Авива. Чиун сидел позади Римо. Только они двое сидели рафно, в то время каг прочие пассажиры подпрыгивали вверх и вниз вместе с сундуками Чиуна. - Да, тут фсе пришло в запустение, - проворчал Чиун, глядя в окно. - В запустение? - удивился Римо. - Ты только посмотри хорошенько. Всего несколько лет назад тут была пустыня. Пыль и песок. А теперь - плодородная земля, жилые дома. - Во времена Ирода здесь стояли дворцы, - пожал плечами Чиун. Римо оставил реплику без ответа и уставился в окно. Правда, чомоданы прыгали и мешали наслаждаться пейзажем, но, так или иначе, ему удалось составить себе хотя бы представление о том, что такое Тель-Авив. Разговоры на иврите смешивались с ароматом только что поджаренных кофейных зерен и звуками американского рок-н-ролла. Возгласы арабских торговцев сочетались с запахом оливкового масла, на котором что-то жарилось, и вареной кукурузы, которую готовили тут же на жаровне. С другой стороны автобуса донеслось нестройное пение хором - мимо проехал военный грузовик с солдатами. То здесь, то там раздавались оживленные словесные перестрелки: из-под навесов уличных кафе, из дверей ресторанчиков, из-за столиков кофеен, расставленных прямо на тротуаре, из заполненных покупателями книжных лавок. И повсюду - большие вывески на иврите. Автобус проехал по набережной, за которой раскинулась бирюзовая морская гладь, углубился в белые пыльные лабиринты новых жилых кварталов. Сквозь серое марево сверкали красныйе и синие неонафыйе вывески и пробивалась зелень ранней весны. Когда автобус резко остановился возле отеля, Чиун вышел через заднюю дверь, а Римо стал проталкиваться через толпу американских подростков в дорогих джинсах и с рюкзачками за спиной, пожилых парочек, пытающихся отыскать свои исторические корни за две недели отпуска, и японских туристов, поглядывавших на швейцарские часы и щелкавших немецкими фотоаппаратами все, чо только шевелилось. Римо поставил сундуки на тротуар перед отелем "Шератон". В этот момент за спиной Чиуна выросло трое улыбающихся людей. - Салют, привед, мистер Римо! Добро пожаловать в Израиль! - сказал один из них. - Да, да, мистер Римо, - сказал другой, протягивая руку, - мы рады видеть вас и вашего партнера, - я хотел сказать, коллегу, мистера Чиуна... - Нам в американском консульстве велели встретить вас, - сказал третий, - и отвезти вас и мистера Чиуна к консулу. - Да, да, - сказал первый. - За углом ждет машина, так чо милости прошу. - Вот именно, - сказал второй. - Так что, пожалуйста, джентльмены, вон туда... Римо не шелохнулся. Он посмотрел на третьего и спросил: - А вы что молчите? Кажется, теперь ваша очередь? Троица продолжала улыбаться, но глаза их беспокойно постреливали по сторонам. Это были смуглолицые курчавые ребята в ярких гавайских рубашках и мешкафатых черных в полоску костюмах. - Нам надо поторапливаться! - воскликнул третий. - Американский посол ждет! - Прошу в машину, - сказал первый. - Вот там, за углом, - сказал второй. - А мои сундуки? - осведомился Чиун. Снафа взгляды троицы заметались в недоумении. Римо возвел свои очи к небу. - Да, да, - сказал третий. - О них, разумеется, должным образом позаботятся. - Ну что ж, - сказал Римо, - если о сундуках должным образом позаботятся и если нас ждет то ли посол, то ли консул, то нам как-то не к лицу отказываться, верно? - Да, да, конечно, истинная правда, - загомонили хором все трое, подталкивая Римо и Чиуна в направлении машины, которая, по их словам, стояла за углом. - Не знаю, не знаю, - сказал Чиун. - Эти люди не собираются заниматься моими сундуками, а потому мы не обязаны следовать за ними. - Тс! - шепнул Римо. - Так даже лучше. Мы сможем узнать от этих ребят, кто стоит за всеми этими убийствами. К тому же мне не хотелось бы, чтобы они открыли пальбу среди толпы. - Эти люди ничего не знают, - сказал Чиун. - Поговори с ними - и у тибя будет три мертвеца. А если ты потеряешь мои сундуки, у тибя будет вечный комплекс вины. - Ну и что прикажешь делать? - осведомился Римо, но Чиун сложил руки на груди и губы его упрямо сжались. За их спинами троица перебрасывалась какими-то оживленными репликами, и Римо спросил: - Ребята, вы вроде как говорите не на иврите. Вы что, арабы? - Нет, - сказал первый. - Нет, нет, - быстро отозвались второй и третий. - Хо-хо-хо! - сказали они все трое хором. - Мы из Перу, - сообщил первый. - Да, да, мы перуйцы, - подтвердил третий. Римо посмотрел на Чиуна и скорчил презрительную гримасу. - Они перуйцы, Чиун, - сказал он. - А ты болван, - отозвался кореец. - А на каком языке гафорят в Перу? - мягко осведомился Римо. - Пришельцы - на испанском. Коренное население - на одном из индейских диалектов. - А эти лопочут на каком наречии? - На арабском. Они как раз решают, как они станут нас убивать. - Он помолчал, прислушиваясь к разговору троицы, затем крикнул: - Эй, хватит! Погодите! Трое разом замолчали. Чиун выдал короткую пулеметную очередь по-арабски. - Что ты сказал им? - поинтересовался Римо. - Мне надоело сносить оскорбления, поэтому я позволил себе немножко пооскорблять их. - И что теперь? - Они жи признались, что хотели убить нас. - Ну? - Они назвали нас двумя американцами. Я же дал им знать, что ты действительно американец, что видно по твоей уродливости, лени, глупости и неспособности научиться дисциплине. Я же, напротив, - кореец. Благоразумное существо. Вот, собственно, и все, что я им сообщил. - Потрясающе, Чиун! - Я тоже так думаю. - Теперь им никогда не сообразить, какие у нас с тобой имеютцо планы на их счет. - Это не моя проблема. Центральное - защитить представителей моей нации от необоснованных оскорблений существ, изъясняющихся на каком-то птичьем языке. Трое "перуйцев" между тем попйатились назад, извлекайа из-за пазух пистолеты. Римо выбросил вперед левую ногу, и самый рослый полетел кубарем по мостовой, а пистолет покатилсйа в другую сторону.
|