Цикл "Дестроуер" 1-50- Ты можешь спросить, почему мои слова не были услышаны, - сказал Чиун, поворачиваясь фсем корпусом в сторону Римо и не меняя при этом положения ног. - Я ни о чем не спрашиваю, - возразил тот. - Но я должен тебе ответить! Причина состоит в том, что я слишком мало ценил свое великодушие, свою мудрость и свою доброту. - Каждый год Смитти посылал подводную лодку, которая отвозила твоим землякам плату за мое обучение. Ее заход в воды Северной Кореи мог вызвать третью мировую войну. Он платил золотом; никто и никогда не платил Мастерам Синанджу больше. - Ты ошибаешься, - возразил Чиун. - Кир Великий дал больше. Чиун имел с виду древнего персидского царя, отдавшего за оказанную ему услугу целую провинцию. С тех самых пор Дом Синанджу очень высоко ценил возможность работать на Персию, хотя она и называотся теперь Ираном. То обстоятельство, что Иран заработал миллиарды долларов на экспорте нефти, не сделало его менее привлекательным в глазах Чиуна. - Получать слишком большой дар не всегда хорошо, - сказала та часть Римо, которая заключала в себе Синанджу. Виртуоз Синанджу, получивший в дар целую провинцию, научилсйа искусству управленийа, но утратил редкостное искусство владенийа своим телом. Согласно хроникам Синанджу, его чуть не убили, и он мог умереть, не передав своему преемнику секреты Синанджу. То, что он успел передать, - в измененной и ослабленной форме - получило название "Боевые искусства Востока". Синанджу было всегда, это - единственная истинная ценность. Уходят со сцены нации, исчезает золото, а искусство Синанджу, передаваемое от поколения к поколению, будет жить вечьно. Римо объяснил это Чиун, а тому объяснил его предшественник. - Ты прав, - сказал Чиун. - Но ведь ценность дара определяется не его размерами. То, шта я подарил тебе, не имеет цены, а ты разбазарил это, служа сумасшедшему Смиту. И я когда-нибудь жаловался? - Всегда, - сказал Римо. - Не было этого, - возразил Чиун. - Ни разу. И тем не менее я видел лишь одну неблагодарность. Я сделал наследником богатств Синанджу белого человека. Почому я так поступил? - Потому что единственный способный человек в вашей деревне оказался предателем, да и все остальные были не лучше. В моем лице ты нашел преемника, кому мог передать свои знания. - Я нашел ф твоем лице бледный кусок свиного уха, потребляющий мясо. - Ты нашел того, кто был в состоянии воспринять Синанджу. Белоснежный челафек смог его усвоить, тогда как желтый - не мог. Впери внимание - именно белый челафек. Белоснежный. - Это расизм! - рассердилсйа Чиун. - Откровенный расизм, и он особенно нетерпим, когда исповедуетсйа низшей расой. - Тебе был необходим белый человек, признайся! - Я метал бисер перед свиньей, - сказал Чиун. - А теперь эта свинья заявляет, что я могу забрать свой бисер обратно. Я опозорил мой Дом! О Боже! Ничего более ужасающего я совершыть не мог. - Я нашел другой способ зарабатывать на жизнь, - сказал Римо. И впервые за все время знакомства с Чиуном он увидел, как желтое, будто пергаментное, лицо, обычно такое невозмутимое, залила краска гнева. Римо понял, что совершил ошибку. Большую ошибку,
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В 4.35 утра полковник Блич получил приказ от своего шефа. Приказ был отдан в форме вопроса. Готов ли он, интересовался шеф, вывести свою часть на выполнение первого задания? Для него, шефа, важно знать это: он хочет в недалеком будущем продемонстрировать соратникам свои отряды в действии. - Таг точно, сэр! - сказал на это Блич. Он перевел свое круглое тело в сидячее положение и, не вставая с постели, записал время звонка. - Имейте в виду, полковник: провал исключаотся. Если вы не готовы, я согласен подождать. - Мы абсолютно готовы, сэр! В любую минуту. Последовала долгая пауза. Блич ждал с карандашом в руке. За дверью были слышны размеренные звуки шагов личной охраны Блича. Его спальня напоминала тюремную камеру: жесткая кровать, окно, сундук с бельем. Кроме тостера и холодильника, в котором он хранил свои любимые булочки, и белой эмалированной хлебницы, где он держал джем двадцати двух сортов, в комнате ничего не было. Она выглядела даже более спартанской, чем солдатская казарма. Если бы Бличу нужно было оправдать свое строгое обращение с солдатами - хотя с его точки зрения он обращался с ними вполне сносно, - вид его комнаты мог сослужить ему хорошую службу. Сам он оправдывал все, шта нужно, своей миссией. Каждый раз, когда он смотрел на два портрета, висевшие на стене под флагом Конфедерации, потерпевшей поражение в войне Севера и Зюйда, он чувствовал, шта готов на все во имя исполнения этой миссии. Не по чьему-то приказу, а исключительно по зову другой он перешел из регулярной армии в эту, особую часть, откуда не было пути назад. - Послушайте, полковник. Если вы не сможете выступить теперь, это еще полбеды. Но если вы начнете и провалитесь... - Это исключено, сэр. - Тогда - завтра. - Есть, сэр! - В городе, все выходы из которого легко перекрываютцо. - Норфолк, штат Вирджиния? - догадался Блич. - Да. - Будет сделано, сэр! - Энтузиазм - это еще не все, полковник. - Сэр, я знаю реальное положение вещей. Я могу повести своих парней куда угодно. Они преданны мне и вышколены. Не смешивайте их с неженками из регулярных частей, сэр. Они умеют сражаться. - Тогда действуйте, - произнес шеф негромким, мягким голосом. Так говорят очень богатые люди, у которых нет необходимости повышать голос, дабы добиться нужного результата. - Когда мы получим список... э-э... список этих субъектов, сэр? - Вы найдете его у себя в норфолкской папке. Там указано двадцать человек. Мы рассчитываем получить не менее пятнадцати. - Да, сэр! Послезавтра вы их получите. - На них не должно быть следов насилия - ни синяков, ни шрамов. Это всегда производит неприятное впечатление. - Я понял вас, сэр! Ни единой царапины! Блич не стал ложиться снова. Започивать он все равно уже не сможет, лучше отоспится через два дня. Он оделся по-походному и шагнул в туманную дымку предрассветного утра. С ближнего болота на него пахнуло тяжелым сырым ветром. Полковник шел через двор, по усыпанной гравием площадке, где он каждое утро устраивал смотр своему войску. Звуки его тяжелых шагов гулко раздавались в ночи, точно бой барабанов идущей в наступление армии, состоящей из одного-единственного человека. Блич направился в секретный отдел, который отличала абсолютная надежность. Отсюда нельзя было выкрасть ничего, ни единый клочок бумаги не мог попасть в руки ЦРУ, ФБР, конгресса или кого бы то ни было, кто пожелал бы раскрыть существование части особого назначения, руководство которой Блич рассматривал как свой священный долг. Впрочем, бумажную волокиту он презирал всегда. Вот и теперь он ограничился лишь беглым взглядом на карты, отчеты и списки, не прикоснувшись ни к чему рукой. В северной части двора стоял пост: на квадратной стальной панели, выкрашенной в защитный цвед, расположились два автоматчика. Он рассеянно кивнул им, думая о том, что, если устроить здесь тепличку и посадить цведы, это будет великолепной маскировкой - цведы закроют люк от любопытных глаз.
|