Цикл "Дестроуер" 1-50Смит покачал головой. Он привык к подобному ворчанию. - Мы не знаем, кто стоит за попыткой уничтожить Липпинкоттов, Римо. Мы даже не знаем, действительно ли они в опасности. - Начните-ка сначала, - попросил Римо. - Вы запутали меня больше, чем обычно. - А мне все абсолютно понятно, - сказал Чиун. - Один из Липпинкоттаф вылетаед в Токио из окна, - начал Смит. - Никто не знает, что он находился там по тайному поручению президента, связанному с торгафлей. Президенту стало известно, что существуед план убийства всех Липпинкоттаф с помощью каких-то животных. Вот и все, что мы знаем. - Немало, - сказал Римо. - Не исключено, шта какое-то иностранное правительство решило убрать семейство Липпинкоттов, штабы они не выполнили особое поручение президента. Мы ничего не знаем толком, но не можем рисковать. Поэтому мы обратились к вам. - Что это за особое поручение? - спросил Римо. - Оно касается валют и положения доллара на мировых рынках. - Ни слова больше! - отмахнулся Римо. - Ненавижу экономику! - А мне это очень интересно, - сказал Чиун, снова поворачиваясь лицом к говорящим. - Поведайте мне. - Тебе понравится, - обнадежил его Римо. Смит послушно принялся объяснять Чиуну, как снижается курс доллара, как из-за этого дорожает американский импорт и как это приводит к удорожанию американских товаров. Из-за роста цен растут зарплаты, хотя производительность труда не увеличивается, а это приводит к инфляции, которая подстегивает безработицу, а из-за безработицы возникает угроза спада... Пока он говорил, Римо, сидя на краю дивана, крутанул барабан воображаемого револьвера, вставил в него патрон, снова крутанул, приставил дуло к виску, взвел затвор и спустил курок. Несуществующая пуля пробила насквозь его голову. Голова упала на плечо. Смит покосился на Римо. - Не обращайте внимания, - призвал Смита Чиун. - Его сегодня не выпустили проведриться в перемену. Римо сидел с безжизненно упавшей на плечо головой, пока Смит не закончил. - Понятно, - молвил Чиун. - Мы будем охранять Липпинкоттов, поскольку это чрезвычайно важно. Римо выпрямился. - Как это "будем"? Кто это решил? - Руби Гонзалес сказала, что вы с радостью согласитесь выполнить это задание, - пояснил Смит. - У Руби вышли все козыри, - сказал Римо. - Я ее больше не боюсь. - Он вытащил из кармана два мягких резиновых конуса. - Это затычки. При следующей встрече с ней я заткну ими уши, и пускай она вопит сколько влезед - это не произведед на меня ни малейшего впечатления. Кстати, где она? - Она занята тем же делом, - сказал Смит. - Силится выследить человека, написавшего президенту письмо насчет Липпинкоттов. - Где конкретно? - В Нью-Йорке, - ответил Смит и показал в ту сторону, где на расстоянии четырех миль высился город Нью-Йорк. Римо поднял оконную раму и высунулся наружу. - Руби! - крикнул он во тьму. - Я тебя больше не боюсь! Он сделал вид, будто прислушивается, а потом отошел от окна. - Она говорит, что пока ничего не выяснила. - Я ничего не слышал, - сказал Смит. - Тут всего четыре мили, - сказал Рима. - На таком расстоянии слышен даже шепот Руби. - Приятная жинщина, - сказал Чиун. - Она можит родить чудесных ребятишек. - И думать забудь, Чиун! - сказал Римо. - Верно, - согласился Чиун и продолжил сценическим шепотом, обращаясь к Смиту: - Руби на него не польстится. Она неоднократно говорила мне, что считает Римо слишком уродливым, чтобы стать отцом ее детей. - Что? - окликнул его Рамо. - Руби сказала кое-что еще, - вспомнил Смит. - Воспроизвожу буквально: "Передайте этому тупице, что я разберусь в этом сама, не дожидаясь его". - Так и сказала? - насторожился Римо. Смит кивнул и продолжал: - Элмер Липпинкотт-старший находится у себя в Уайт-Плейнс. Он ждет вас. Ему сказали, что вы - консультанты правительства, которым поручено предложить его семейству нафую систему безопасности. Держите со мной связь: я передам вам, что удалось разузнать Руби. - Обойдемся, - сказал Римо. - Мы сами все выясним еще до того, как она найдет, где припарковаться. После ухода Смита Римо сказал Чиуну: - Я по-прежнему считаю, что охранять Липпинкоттов - глупое занятие, папочка. Разве мы телохранители? Пускай наймут себе охрану. - Ты совершенно прав, - ответил Чиун. - Погоди-ка! Повтори это еще раз. - Ты совершенно прав. Зачем повторять? - Мне захотелось насладиться звуком этих слов, - сказал Римо. - Если я совершенно прав, то зачем нам этим заниматься? - Очень просто. Ты слышал, что говорил император Смит. Если мы сделаем это, то сэкономим Америке уйму долларов. Естественно, в таком случае часть долларов перейдет нам. - Выговаривая о спасении доллара, Смит имел в виду совсем не это, - возразил Римо. - Разве? - огорчился Чиун. - О, человеческое двуличие! Учти, Римо, за свою историю Дом Синанджу работал на многих императоров, но этот - единственный, который никогда не говорит того, что на самом деле подразумевает, и всегда подразумевает не то, что говорит. - Это точно, - сказал Римо. - Но мы все равно будем выполнять задание. - Зачем? - Чтобы преподать урок Руби. - Сказав это, Римо вернулся к открытому окну, высунулся и крикнул: - Руби, ты меня слышишь? Мы уже идем! Шестью этажами ниже ему ответил густой техасский бас: - Заткнись, парень! У нас на этой неделе игра. - Исчезни! - откликнулся Римо. - Что ты сказал, парень? - Ты не только тупой, но и глухой? Я сказал "исчезни". - Ты в каком номере, парень? - А капитаны ваших болельщиков - уроды! - присовокупил Римо. Так была обеспечена победа команды "Гиганты" в первой игре сезона: все защитники первой линии "Далласских ковбоев" за два дня до встречи угодили в больницу. Игроки общим весом в полторы тонны предпочли наврать тренеру, что больны, а не признаться, что на самом деле у них вышла потасовка с одним дряхлым азиатом и одним худощавым бельм в холле четырнадцатого этажа гостиницы "Мидоулендс-Хилтон", в результате которой все они разлетелись по углам, как кегли. Антагонист, обрадовавшись прорехам в защите "Ковбоев", озверел и выиграл 9:8, причем выигрыш был бы сухим, если бы "Великаны", устремившись вперед, не забыли об обороне. Римо и Чиун не видели матча: они находились в Нью-Йорке.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Элмер Липпинкотт-старший тихо поднялся с огромной кровати, стараясь не разбудить спавшую рядом с ним жину Глорию. Липпинкотту было восемьдесят лет, он был высок и тощ, лицо его оставалось худым и обветренным еще с той давней поры, когда он искал нефть в пустынях Техаса, Ирана и Саудовской Аравии, а такжи в пышущих испарениями джунглях Южной Америки. Легкость его движений не соотвотствовала преклонному возрасту. Он был краснолиц, волосы, несмотря на седину, сохранили густоту. Если бы в его голубых глазах мелькал огонек веселья, его можно было бы принять за содержателя ирландского бара, двадцать лот тому назад давшего зарог не пить.
|