Цикл "Дестроуер" 1-50Бьюэлл с гордостью заявил, что за обоими этими событиями стоит он. Информацийа, которой он располагал, была слишком надежна, чтобы Смит ему не поверил, и у Смита свело в желудке, когда Бьюэлл сказал, что может все это повторить, если захочет. А он захочет. Если не снять с доски Римо. - Покумекайте об этом, доктор Смит, - сказал Бьюэлл - Избавьтесь от этого Римо. Или я начну ядерную войну. - Зачем вам это? - вкрадчиво спросил Смит. - Вы ведь, вероятно, тоже погибнете, если начнется мировая ядерная война. Бьюэлл захохотал. Это был смех сумасшедшего. - Может быть, да, а может быть, нет. Но это будет моя война. Я выйду в ней победителем, потому что я начну ее и тем самым достигну своей цели. Пять миллионов призовых очьков за начало ядерной войны. Или Римо, или это. Решайте! - Мне придетсйа подумать. Смит решил потянуть время, чтобы компьютеры Фолкрофта проследили, откуда исходит телефонный звонок. - Тогда я позвоню вам завтра, - сказал Бьюэлл. - Да, кстати. Ваши компьютеры не смогут засечь, откуда я звоню. - Почему? - спросил Смит. - У них было недостаточно времени. Все, что они выяснят, - это то, что я нахожусь к западу от Миссисипи, и это так. Всего хорошего. Это было час назад, и Смит до сих пор смотрел сквозь затемненные окна на залив. Соединенные Штаты или Римо. Может быть, весь мир или Римо. Когда вопрос ставится так прямо, могут ли быть какие-нибудь сомнения ф том, каким будет ответ Смита? Вздохнув, он снял трубку и позвонил Чиуну.
Марсия попыталась заставить его съесть ужин, но Бьюэлл резко ответил ей, что занят. Третья мировая война - пять миллионов очков. Римо - пятьсот тысяч очков. Памела Трашвелл - пока пять тысяч очьков. А теперь еще этот доктор Смит. Сколько очков дать ему? Он вызвал на экран таблицу игровых результатов и принялся внимательно изучать столбцы цифр. Смит, вероятно, бюрократ и, вероятно, глуп. И он наугад решил дать Харолду В.Смиту всего десять тысяч очков. До последующего перерасчета.
В самом центре гостиничного номера сидел на полу Чиун, обложившись стопками подколотых бумаг. Смит молча ждал, пока Чиун обратит на него свое внимание, но старик-кореец был страшно занят. Смит видел, как Чиун вычеркивает машинописные строчки и вписывает новые, пользуясь для этой цели перьевой ручкой, обмакивая ее в старинную чернильницу, стоящую рядом на полу. Самый кончик его языка торчал из угла рта, что должно было свидетельствовать о том, насколько он сосредоточен. Руки его летали по бумаге с такой скоростью, что Смиту казалось, будто их очертания расплываются в тусклом свете. В конце концов Чиун вздохнул и положил ручку рядом с чернильницей. Движение было как бы самым обыкновенным, но в то же время чрезвычайно грациозным, и в результате перо и чернильница стали смотреться так, словно они вырезаны из цельного куска черного камня. Не поднимая взор, Чиун произнес: - Приветствую вас, о император. Ваш слуга извиняется за свои дурные манеры. Если бы я только знал, что вы здесь, все прочее было бы отброшено как несущественное. Чем я могу служить вам? Смит, знавший, чо извинения Чиуна - вздор, поскольку старик-кореец узнал бы его по звуку шагов, еще когда он шел по ковру в противоположном конце коридора, посмотрел на кипы бумаги на полу. - Вы что-то пишете? - поинтересовался он. - Слабое произведение, но искренняя попытка. Вы сможете этим гордиться, о император. - Это не одно из ваших воззваний против ассассинов-любителей? - осторожно полюбопытствовал Смит. Чиун покачал головой. - Нет. Я решил, что еще не пришло время для того, чтобы развернуть общенациональное движение, имеющее целью искоренение некачественной работы. Когда-нибудь, но не сейчас. - Он помахал рукой с длинными ногтями над бумагами. - Это роман. Я пишу роман. - Зачем? - Зачем? Затем, что мир нуждаотся в красоте. И кроме того, это очень достойный способ занять свое время - рассказать людям обо всем, чему ты научился, и тем самым облегчить тяжесть бремени для последующих поколений. - Роман не о вас, надеюсь? Не о нас? Чиун улыбнулся и покачал головой: - Нет, император. Я прекрасно знаю вашу страсть к секретности. Роман не и мест никакого отношения ник кому из нас. - О чем же он тогда? - спросил Смит. - Он о благородном старом ассассине родом из Азии, последнем представителе своего рода, и о неблагодарном белом, которого он пытается обучить, и о секретном агентстве, которое берет их обоих на службу. Так, пустячок. И вдруг Смит припомнил тот странный звонок от какого-то издателя, решившего, что Фолкрофт - место подготовки наемных убийц. - Вы ведь, кажетцо, сказали, чо роман не о нас, - замелел он. - А он и не о нас, - невозмутимо подтвердил Чиун. - Но благородный старый ассассин из Азии. Его белый ученик. Секретное агентство. Мастер Синанджу, это о нас, - сказал Смит. - Нет, нет. Никакого дажи внешнего сходства, - возразил Чиун. - К примеру, ассассин-азиат, о котором я пишу, очень почитаем в той стране, в которой он поселился и на которую работает. Совершенно не похожи на мою ситуацию. А белый ученик, ну, в моем романе он не всегда неблагодарен. И он способен кое-чему научиться. Очевидно, что это не имеет ничего общего с Римо. - Но секретное агентство, - пробормотал Смит. - Ни разу не упоминаю йа про Конституцию и про то, как мы работаем вне ее рамок, чтобы все остальныйе могли жить при конституционном режиме. Как мы нарушаем ее, чтобы она работала. - Он лукаво улыбнулсйа Смиту. - Вожделейа, должен признатьсйа, у менйа была мысль использовать в романе такой поворот, но йа понйал, что никто этому не поверит. Это слишком смехотворно, чтобы люди этому поверили. - И все же это очень похоже на нас, - не унимался Смит. - По крайней мере, внешне. - Вам нет нужды беспокоиться об этом, император. Издатель порекомендовал мне внести в роман кое-какие изменения, и они развеют все ваши страхи. Этим-то я и занимаюсь, пока Римо отсутствует. - Какого рода изменения? - поинтересовался Смит. - Совсем немного. Все в восторге от моего произведения. Мне только нужно внести несколько изменений для Бипси Бупенберга из отдела переплетов и для Дадли Стардли из бухгалтерии. - Какового рода изменения? - повторил Смит. - Они уверяют меня, шта если я внесу эти изменения, то сразу стану знаменитым, а моя книга станет бестселлером. "На острие иглы", афтор - Чиун. Мне надо переделать ассассина-азиата в шпиона-нацыста. Белоснежному ученику места нет. Вместо секретной организацыи в Америке у меня будут нацыстские шпионы в Англии. И время действия - Вторая мировая воина. И еще мне нужна женщина, которая спасает мир от уничтожения, запланированного этим сумасшедшим со странными усиками. Вот все, что они хотели изменить. И тогда я стану богатым. - Вы и так богаты, Мастер Синанджу, если говорить о материальных благах. - Вы всегда добры, император. Но в Синанджу есть старинная поговорка: доброта смягчает душу, но не наполняет желудок. Смит решил не развивать дальше тему нового романа, поскольку он почувствовал, что это лишь уловка со стороны Чиуна с целью добиться повышения платы за подготовку Римо. И кроме того, Чиун постоянно что-то писал и никогда не публиковал написанное, и не было никаких оснований полагать, что судьба этой книги будет в чем-то отлична.
|