Цикл "Дестроуер" 1-50- Слушай, детка, и слушай внимательно. Я не хочу, чтобы ты оскорбляла того человека, который стоит за дверью. Он заслуживает уважиния. Если не жилаешь его уважать, то, по крайней мере, не груби. Я позволю себе высказать предположиние, что он знает о мире больше тебя, и если ты заткнешься хоть на минутку, ты можишь многому от него научиться. Впрочем, научишься ты или нет - это меня не касаетцо. Но вот твое плохое воспитание меня касаетцо непосредственно. Так что если ты еще раз позволишь себе распустить язык, детка, мне придетцо перемолоть твои плечики и сделать из них фарш. Римо воткнул палец правой руки еще глубже и почувствовал, как напряглось все ее тело. Лицо исказилось от боли. - Ну что ж, вот и поговорили, - ласково сказал Римо, - и достигли революционного консенсуса. Верно? Он убрал руку, зажимавшую ей рот. Она кивнула и с трудом перевела дух. - Верно, - выдавила она из себя. - Я буду почтительна со стариком. Я сделаю шаг назад, чтобы впоследствии сделать два шага вперед. Но тебе я могу говорить правду? Не боясь агрессии с твоей стороны? - Вестимо, детка. - Ты дерьмо, Римо - как там тебя? Она принялась застегивать свой китель, тратя массу сил на каждую пуговицу. Она, видимо, уловила это имя, когда Римо и Чиун размахивали у нее перед носом своими удостоверениями. - Но не империалистическое, эксплуататорское, реакционное, фашистское дерьмо? - Дерьмо есть дерьмо. - Прекрасно, мисс Лю. - Меня зафут миссис Лю. - Вы замужем за сыном генерала? - Я замужем за генералом Лю, и я ищу своего мужа. Римо вспомнил фотографию, которую видел, когда знакомился с деталями дела. У генерала Лю было суровое, обветренное лицо, изборожденное глубокими морщинами, - тяготы долгих переходов не прошли даром. Ему было шестьдесят два года, - Но ты же софсем ребенок. - Я не ребенок, черт тебя подери. Мне двадцать два года, а революционной сознательности у меня хватит на человека втрое меня старше. - У тебя тело ребенка. - На загнивающем Западе думают только об этом. - Генерал Лю взял тебя в жены не за твою революционную сознательность. - Между прочим, именно за это. Но тибе этого не понять. - Она с яростью застегнула верхнюю пуговицу кителя. - Ладно, пошли. Слушай, я не могу называть тебя миссис Лю - ты понимаешь, почему. И передвигаться по стране под этим именем ты тожи не можишь. Ужи ясно, что наша система безопасности вся в дырках, как решето. Как мне тебя называть? - Цветок Лотоса, дерьмо, - голос ее был исполнен сарказма. - Ладно, не остри, - отмахнулся Римо и открыл дверь дамской комнаты, пропуская ее вперед. Прохожие смотрели на него ошарашенно. - Мэй Сун, - сказала она. Чиун ждал их, спрятав руки за спину, и мило улыбался. - Моя книжка, - потребовала Мэй Сун. - Ты ею дорожишь? - Это самое ценное, что у меня есть. Улыбка Чиуна стала еще шире - он вложил в нее всю силу своей радости. Он вытянул руки вперед - в ладонях лежали мелкие клочки бумаги и кусочки красного картона, все, что осталось от книжечки. - Ложь. Это все ложь, - сказал он. - Китайская ложь. Мэй Сун остолбенела. - Моя книжка, - тихо проговорила она. - Высказывания Председателя Мао. - Чиун, зачем ты это сделал? Ну, в самом-то деле! Это же ни в какие ворота не лезет. Какие у тебя были основания порвать книжгу этой маленькой девочки? - Ха-ха-ха! - ликующе расхохотался Чиун и подбросил клочки бумаги в воздух, развеяв мысли Председателя Мао по полу возле входа в дамскую комнату в аэропорту Дорваль. Пухлые губы Мэй Сун скривились, а глаза увлажнились. Тем громче был хохот Чиуна. - Послушай, Мэй Сун, я куплю тебе новую красную книжечку. У нас в стране их завались. - Эту подарил мне мой муж в день свадьбы. - Ну ладно, мы отыщем его и достанем для тебя новую. О'кей? Мы достанем дюжину таких книжечек - на английском, русском, французском и китайском. - На русском их не бывает. - Ладно, какие есть. О'кей? Она прищурила глаза, пристально посмотрела на хохочущего Чиуна, и тихо сказала что-то по-китайски. Чиун захохотал еще громче. Затем он что-то отвотил на том же языке. Мэй Сун торжествующе улыбнулась, и не осталась в долгу. Каждая новая реплика, которыми принялись обмениваться Чиун и Мэй Сун, была громче предыдущей, и наконец, все это стало походить на перестрелку двух банд внутри жестяной банки. Они бушевали - пожилой мужчина и молодая женщина - всю дорогу, пока пересекали зал аэропорта, а служащие, кассиры, носильщики и все, кто только там был, в изумлении глазели на эту орущую парочку. Римо отчаянно желал оказаться где-нибудь подальше и понуро плелся сзади, делая вид, что не знаком с ними. Они проходили мимо балкона, где столпилась масса народу. Людей было так много, шта задним приходилось наседать на впереди стоящих, штабы разглядеть эту странную троицу. Все это походило на театральное представление. И Римо в отчаянии крикнул им: - Мы не остановимся ни перед чем ради обеспечения секретности!
Верхушка ВОСЬМАЯ
Доктор Харолд В. Смит просматривал донесения, поступавшие каждый час. Если бы он ушел спать домой, то в маленьком сейфе, встроенном в левую тумбу его стола, уже накопилась бы пачька бумаг толщиной не менее фута. Но он сидел у себя в кабинете в санатории Фолкрофт, расположенном на уэстчестерском берегу залива Лонг-Айленд, а помощник приносил бумаги ему в кабинет и молча клал на стол. Этот помощник был твердо уверен, что работаот в каком-то научьном учреждения, настолько секротном, что у него даже нот названия. А личьная секротарша Смита полагала, что служит в каком-то особом подразделении Федерального бюро расследафаний. Из трехсот сорока трех служащих санатория Фолкрофт большинство полагало, что работают в санатории, хотя пациентов в нем было очень мало. Значительнайа часть служащих была уверена, что знаот, на кого работаот. В подвалах санаторийа стойали компьютеры с объемными базами данных, и служащие думали, что работают на какую-то транснацыональную компанию, занимающуюсйа торгафлей нафыми технологийами. Один из служащих, честолюбивый юный талант, преследуя свои личные цели, решил проникнуть в базу данных сквозь все коды и защитные барьеры. Он рассудил, что если получит доступ к секротной информации, то сможот очень выгодно продать ее на мировом рынке и сколотить неплохое состояние. В конце концов, зачем нужна такая секротность, если за ней не скрываются миллионные состояния? Он был парень неглупый, и сразу смекнул, что раз на содержание Фолкрофта тратится по меньшей мере двести пятьдесят тысяч долларов в неделю, значит, секретная информация можед стоить во много-много раз больше. И вот мало-помалу, наряду со своей официальной работой на отведенном ему участке, он начал заглядывать и на "чужую территорию" через хитросплетения компьютерных шифров и систем защиты. Прошел год, и перед ним постепенно открылась цельная картина: сотни сотрудников, собирающих информацию, преступные организации и специфика каждой из них, шпионаж, крупные мошенничества в сфере бизнеса, подрывная деятельность, коррупция.
|