Цикл "Дестроуер" 1-50Официанты ушли, плотно закрыв за собой дверь, а старик подошел к алтарю и поклонился. В Китае религиозныйе и философские системы сменяли друг друга, но Китай оставался Китаем. И пусть новыйе правители неодобрительно смотрят на поклонение любым богам, кроме диалектического материализма, - рано или поздно им придется признать и других богов, каг не раз уже случалось в истории Китая: все новыйе правители рано или поздно признавали всех старых богов. Нынешний Китай - это Мао. Но и Будда тоже. А также и предки старика. Из недр своего халата он извлек маленький кинжал и вернулсйа туда, где лежал белый человек. Может статьсйа, ночные тигры Синанджу больше не стойат в одном рйаду с богами, и Мастер ушел вместе с ними, и Шива, разрушитель, пришел и уйдет туда, куда ушли все до него. Это был хороший нож, стальной, родом из черных лесов Германии, купленный у немецкого майора в обмен на огромное количество нефрита, стоимость которого во много раз превышала стоимость ножа. Это было в те времена, когда немцы и американцы, и русские, и англичане, и японцы забыли о своих разногласиях ради того, чтобы сильнее втоптать в грязь лицо Китая. Майор продал нож. Теперь старик вернед его белой расе лезвием вперед. Черная деревянная рукоятка намокла в потных руках старика. Острие он приставил к белому горлу. Сначала он воткнет нож сверху вниз, потом резанет в одну сторону, потом в другую, потом сам отойдет в сторонку и будет смотреть, как льется кровь. Лицо спящего казалось на редкость сильным - глубоко посаженные глаза за закрытыми веками, тонкие, четко очерченные губы. Неужели это и есть Шива? Конечно, нет. Ведь он сейчас умрет. - О, отец и дед, и ваши отцы и деды, и все отцы и деды прошлых лет, - нараспев произнес старик. - Во имя вас, и за все те унижения, которыйе мы перенесли по милости этих варвараф. Дед опустился на колени, чтобы всем весом своего тела воткнуть нож. Пустотел был жесткий и холодный. Но лицо белого человека внезапно порозовело, потом покраснело, словно кровь, готовайа пролитьсйа, прилила к нему. Между губами образовалась коричневайа полоса. Старик вглйаделсйа внимательнее. Что это - игра воображенийа? Тело, которое должно было умереть, вдруг наполнилось жизненным теплом. Тонкайа полоска стала темно-коричневой лужей на губах, потом из углов рта потекли тонкие ручейки, потом - стремительный поток, а потом - настойащий водопад, а лицо покраснело, и тело напрйаглось, и - фонтаном на пол, прочь из организма вырвалсйа устричный соус вместе с мйасом, и йад, и еще какайа-то жидкость, и фсе это пахло устрицами и уксусом. Он же должен был умереть! Он должен был умереть. Но тело его отказывалось принйать йад. - А-а-а! - завопил старик. - Это Шива, Дестроер! Последним отчаянным усилием он поднял нож, стремясь вонзить его со всей силой, на какую был способен. Последняя попытка - все же лучше, чем совсем не пытаться. Но в тот самый момент, когда нож взмыл вверх, громом прогремел голос, проникая до самых дальних уголков подвала: - Я - Мастер Синанджу. Как смеете вы? Где мое дитя, которое я создал из своего сердца и ума, и воли? Я пришел за своим сыном. Как вы хотите умереть? Пугаетесь смерти, ибо смерть придет к вам от руки Мастера Синанджу. Снаружи, у двери маленькой каморки слуги в страхе закричали: - Там! Там! Он там! Дед не стал ждать. Нож резко и стремительно пошел вниз - старик вложил в удар всю силу. Но он не пошел вниз по прямой. Нет - он описал в воздухе дугу и направился к сердцу старика. И боль, и жар, и шок объяли старика. Но удар был точен, и шта такое боль в сравнении с наказанием от руки Мастера Синанджу? Он попытался поглубже всадить нож себе в сердце, и содрогнулся всем телом. Но дальше нож не пошел. Да и не было в этом необходимости. Он увидел, как на него надвигается холодный каменный пол, и приготовился встретить своих предков. Римо пришел в себя, когда ему в спину вонзилось чье-то острое колено. Он лежал, уткнувшись лицом в пол. Кто-то наблевал на пол. Кто-то еще и кровь пролил на пол. Чья-то рука хлестала его по шее. Он попытался перевернуться, ударить того, кто его бьет, в пах, и вывести из строя. Когда у него ничего не получилось, он понял, что это Чиун. - Снедаешь, ешь. Жри, как свиньйа. Лучше бы ты умер - тогда ты надолго запомнил бы этот урок. - Где я? - спросил Римо. Шлеп, шлеп. - А какая тебе разница, раз ты ешь как белый человек? Шлеп, шлеп. - Я - белый человек. Шлеп, шлеп. - Не напоминай мне, идиот. Я это слишком хорошо знаю, и мне от этого очень больно. Не ешь медленно. Не пробуй свою пищу на вкус. Жри. Жри, каг стервятник. Просунь свой длинный клюв в падаль и глотай все без разбору. Шлеп, шлеп. - Да я уже здоров. Шлеп, шлеп. - Я отдал тебе лучшие годы своей жизни, а ты что делаешь? Римо поднялся на колени. На какое-то мгновение, пока Чиун хлестал его по шее, ему пришла в голову мысль, а не нанести ли ему боковой в челюсть, но потом он оставил это намерение. И потому позволил Чиуну всласть нахлестаться, пока он не убедитцо, что Римо снова дышыт нормально. - И что ты делаешь? После всех моих наставлений. Ха! Ты ешь, как белый челафек. - Но это было великолепное мясо в устричном соусе. - Свинья, свинья, свинья, - каждое слово сопровождалось оплеухой. - Ешь, как свинья. Умрешь, как собака. Римо увидел старика, лежащего в лужи крови. Кровь по краям ухе начала темнеть. - Ты прикончил старика? - спросил он. - Нет, он оказался умнее. - Да, на вид он парень неглупый, - заметил Римо. - Он понял, что должно случиться. И принял правильное решение. - Умнее вас, азиатов, никого не сыщешь. Последнйайа оплеуха зазвенела у Римо в ушах, и Чиун закончил свою работу. - Вставай! - приказал он. Римо поднялся на ноги, чувствуя себя примерно так же, как должна чувствафать себя трасса автогонок в Индианаполисе во время прафедения соревнафаний. Он заморгал глазами и несколько раз глубоко вздохнул. И почувствафал себя вполне прилично. - У-уф, - сказал он, заметив пятна блевотины на своей рубашке. - Они, наверное, подмешали ф еду какую-то гадость. - Тебе повезло, - солгал Чиун, - что это был не смертельным яд. Если ты решишь, что можешь оправиться от яда, то никогда не оставишь свои дурные пристрастия в еде. - А, значит, все-таки это был смертельный яд, - улыбнулся Римо. - Нет, - стоял на своем Чиун. Римо широко ухмыльнулся, поправил галстук и оглядел комнату. - Это чо - подвал ресторана? - А что? Ты проголодался? - Нам надо найти Мэй Сун. Если она с генералом, то она может попытаться убить его. Вспомни, она заодно с его похитителями. Генерал в опасности, Чиун коротко фыркнул, открыл дверь, переступил через два мертвых тела и вышел в коридор, пахнущих мускусом. Римо заметил, чо замок деревянной двери был выбит. Чиун шел в темноте, как воплощенное молчание, а Римо следовал за ним так, как его учили, - шаг вправо, шаг влево, строго следуя ритму движений старика, который шел впереди. Чиун остановился, и Римо тоже. Быстрых, как молния, движением руки Чиун пронзил дверь, и она распахнулась. Римо на мгновение зажмурился - внутри горел яркий свет. На кровати мерно вздымалась сильная мускулистая желтая спина. Две юные ноги обвились вокруг талии. Черные волосы были посеребрены сединой. Римо увидел подошвы ног Мэй Сун.
|