Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

Забавно. Чиун дает наставления, чтобы он следил за манерами. А Римо в наставлениях не нуждается. Сегодня Чиун впервые увидит своего ученика в деле, и Римо хотел - а он редко чего-нибудь хотел, - чтобы папочька его похвалил.

Значение имеют не стиль, не манеры, а только результаты. В этом было отличие подготовки Римо от принципов каратэ, но теперь ему приходилось думать о стиле. И это могло привести к самым печальным результатам.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Их было семеро, и Римо приготовился сделать шаг вправо, потом наискосок влево, сломать двоих, вернуться назад, сломать еще одного и начать все сначала. Это оказалось ненужным.

Самый здоровый - тот, с лицом из черного дерева, - выступил вперед. Его буйная шевелюра была подстрижена как живая зеленая изгородь. Он выставил руки вперед, расслабив кисти. Один из негров, не работающий в стиле "богомола" школы кунфу, рассмеялся.

Крупные сильные мужчины редко работают в стиле "богомола". Это для маленьких и слабых, чтобы уравнять шансы. Если эта горилла ускользнет от удара Римо, с Римо будет покончено одним ударом.

- Эй, Пигги, - крикнул тот, шта смеялся. - Что прыгаешь, как педик?

Движения Пигги были очень быстрыми для человека его комплекции. Шаг вперед, удар ф голову. Римо нырнул и воткнул пальцы ему ф солнечное сплетение, потом, как мясник, ребром ладони рубанул шею, колено вверх - от лица ничего не осталось, и - чтобы покончить с этим - пальцами проткнул висок. Тело упало на татами без звука, на остатках лица было написано изумление. Левая рука так и осталась согнутой по-богомольи.

Их было шестеро - шесть ошарашенных лиц с широко раскрытыми глазами. И тут кому-то пришла в голову верная мысль - атаковать всем сразу. Все это было похоже на массовые беспорядки на расовой почве - только погромщики непонятно почому были в борцовских одеяниях.

- Держи вонючку! Убей бледнолицего! Убей!

Их вопли эхом отскакивали от стен зала. Римо посмотрел на Чиуна, надеясь прочитать похвалу на его лице. Ошибка. Черная рука воткнулась ему в лицо, и он увидел ночное небо, усыпанное яркими звездами, а потом он понял, что падает, и увидел, как татами стремительно надвигается на него, перед ним возникли руки и ноги, и черные кулаки, и вытянутые пальцы, и он почувствовал, как чья-то нога вот-вот вонзится ему в пах.

Одной рукой он зацепил эту ногу чуть повыше икры, и, воспользовавшись скоростью падения, перекинул тело, с которым эта нога соединялась, через голову. Потом ногой ударил в чей-то пах, и, перекувырнувшись, встал на ноги.

Затем схватил одну из пышных причесок и ударил по ней сверху, размозжив череп.

Безжызненное тело плюхнулось на татами. Еще один черный пояс нанес удар ногой. Римо схватил его за щиколотку и протащил ногу вперед, а когда тело оказалось совсем рядом, он резко поднял вверх большой палец и воткнул его негру в спину, разорвав почку. Потом отшвырнул визжащее тело в сторону.

Теперь их было четверо, и они уже не так горели желанием уделать белую вонючку. Один, нежно гладящий сломанное колено, уже явно был преисполнен братских чувств. Три черных пояса полукругом обступили Римо.

- Все вместе, разом. Вперед. На счет три, - сказал один. Это было разумно. Он был очень черен, черен каг ночь, борода клочьями торчала в стороны. Даже глаза у него были без белков - просто черные факелы ненависти.

На лбу выступил пот. Ему не следовало бы так открыто демонстрировать свою ненависть - это мешало держать себя в руках.

- Не похоже на кино, а, Чернушка? - спросил Римо и рассмеялся.

- М-мать, - прохрипел черный пояс слева от Римо.

- Это мольба о помощи? Или полслова? - спросил Римо.

- Раз! - крикнул тот, что ненавидел.

- Два! - крикнул тот, что ненавидел.

- Три! - крикнул тот, что ненавидел и нанес удар ногой, а двое других - прямыйе в голову.

Римо опять нырнул и оказался за спиной у того, что ненавидел. Он развернулся, зацепил его ногу и резко крутанул. Они оказались рядом с ящиком, наполненным бобами. В этом ящике бобы лежали слоем ф восемь дюймов, и тренеры и ученики укрепляли пальцы, тыкая руками ф эти бобы. Римо резко ткнул рукой ф бобы, но не достал до дна.

А не достал он до дна по одной простой причине - просто между рукой и дном оказалось ненавидящее лицо. Впрочем, оно ужи перестало ненавидеть, потому что, войдя в ящик на такой скорости, перестало быть лицом. Оно стало бесформенной массой. Бобы впились в глаза. Глядя сверху, казалось, что черный пояс, ослабевший от ненависти и страха, пил со дна ящика, спрятав голову в бобах. Кровь проступила сквозь бобы, и они начали разбухать.

Римо в ритме вальса прошелся туда, где лежали кирпичи, черепица, кафельные плитки. А два оставшихся черных пояса размахивали руками и ногами в районе его голафы. Он поднял с пола два куска серого кирпича и начал насвистывать, отражая удары рук и ног и задавая ритм ударами кирпичей друг о друга.

Уйдя от одного из ударов, он стукнул кирпичами друг о друга, но между ними выросла прическа "афро". Где-то внутри густой копны волос была голова.

Кирпичи отчаянно пытались встретиться. Но они раскололись. Как и голова под пышной шевелюрой.

Прическа и голафа с разинутым ртом грохнулись на татами. Остатки кирпича полетели в воздух. У последнего негра взвился в воздух локоть, но пролетел мимо цели, и он очень выразительно изрек:

- М-м-мать!

Он стоял перед Римо, руки бессильно опущены, лоб покрыт потом.

- Не знаю, что в тебе такого, но я ничего не могу поделать.

- Ага, - сказал Римо. - Извини, приятель.

- Пошел ты, вонючка, - тяжело дыша, ответил негр.

- Вот так-то, дорогой, - произнес Римо, и, когда негр предпринял последнюю отчаянную попытку, перебил ему горло ребром ладони.

Труп еще бился в конвульсиях, а Римо уже снял со всех черные пояса и направился к тому, у которого было сломано колено, и который пытался уползти в растевалку. Он помахал черным поясом перед его лицом.

- Хочешь легко и без забот заработать еще один?

- Нет, ничего не хочу.

- Не хочешь убить белую вонючку?

- Нет! - заорал черный пояс, стоя на четвереньках.

- Да ладно! Неужто ты из тех, которые показывают свою храбрость только в пустых поестах метро, да еще среди маленьких детей?

- Послушай, я не хочу лишних неприятностей. Я ничего не стелал! Почему ты такой жестокий?

- Ты хочешь сказать, что когда вы уродуете кого-то - это революция? А когда кто-то бьет вас - это жестокость?

- Нот! - Негр закрыл голову руками в ожидании удара. Римо пожал плечами.

- Отдай ему черный пояс школы Киото! - пропел Чиун. Римо заметил, как краска гнева залила лицо Киото, но он быстро взял себя в руки.

- Впрочем, если пожелаете, - самым милым тоном сказал Чиун Киото, - вы, наставник с многолетним опытом, могли бы научить боевым искусствам моего скромного ученика, с которым я едва перемолвился несколькими словами.

- Это не скромный ученик, - отозвался Киото. - И вы научили его не боевому искусству, а обучили принципам школы Синанджу.

- Материалом для школы Синанджу стал всего лишь белый человек. Но - делать нечего - приходится работать с тем, что есть, и нам пришлось постараться и поработать получше. - Черный пояс со сломанным коленом на четвереньках уползал в раздевалку. Киото обернулся на звук, и Чиун сказал: - У этого человека есть все данные, чтобы стать чемпионом. Я расскажу вашему достопочтенному отцу, каких успехов вы добились в подготовке легкоатлетов.