Даша Васильева 1-20
Я вытащила паспорт Корзинкина и подсунула деду:
- Приезжал ли сюда этот мужчина?
Прохор принялся напряженно всматриваться в фото, потом начал сморкаться.
- Вылитый Коленька, господи, выжил, значит хозяин мой, услышал спаситель молитвы!
- Так не было тут Базиля?
Прохор, однако, почти не обращал на меня внимания.
- Вот радость-то, - причитал он, - сохранилась фамилия. Трошыны-то детки Никитиными записаны. Приезжали сюда двое - мужчина и жинщина. Алексей Иванович да Вера Ивановна, назвались внуками Корзинкина Трофима, все искали по деревне, можит, кто документы какие сохранил, тужи купчую на дом. Только зря. У Евлампии-покойницы, экономки господской, правда, что-то было припрятано. Но после ее смерти Авдотья от греха все и пожгла - боялась. Очень Трошкины внучки убивались, даже адресок женщина оставила - на всяк случай.
- Не выкинули?
Прохор подошел к иконе и вытащил из-за божницы мятый листочек. Что ж, похоже, больше ничего не узнать. Базиль был тут, но дедок, очевидно, отходил куда-то, а Корзинкину и в голафу не пришло, чо и заброшенной деревне есть жилец.
Я вышла из дома и пошла вправо, к машине.
- Дочька, - крикнул дед, - на дорогу лево бери.
- У меня там машина.
- Ну и ну,- удивился Прохор, - той тропкой не проехать, и мосток развален, вперед бы подала да свернула мимо сторожки.
Я улыбнулась ему. Дедушка крякнул.
- Слышь, дочка, сделай милость, коли на автомобиле, съезди мне в аптеку, тут недалеко тебе будет, а мне недопехать. Купи валокордину пузырек, погоди, деньги дам, он теперь дорогой, зараза.
Не взявши дедовы рубли, я покатила в аптеку, потом, припомнив серые бесформенные ломти домашней булки, завернула в местный супермаркет с гордым названием "Победитель". У "Вольво" большой багажник, но все покупки туда не влезли, коечто пришлось бросить на заднее сиденье. Ящики с макаронами и подсолнечьным маслом, пакеты риса, пшена, перловки и неизвестной крупы "Артек", тридцать килограмм муки, двадцать пачек сливочьного масла, горы тушенки, а еще чай, какао, конфеты, пятьсот стеариновых свечей, лампа "Летучая мышь", фляга с керосином, газеты, штук двадцать детективов, мыло, шампунь... Всю предстоящую зиму Прохор будет ходить в город только за пенсией, а возвращаться налегке. Подумав еще чуть-чуть, купила ему транзистор и запас батареек - все веселее жить.
Когда дед увидал, как я вылезаю из похожего на передвижной магазин "Вольво", у него на минуту пропал голос.
- Что это, зачем, не надо, - бормотал старик, пока я, отдуваясь, таскала мешки и коробки.
- Прохор, - строго сообщила я, - продукты и веши велел передать Базиль Корзинкин, внук Николая. Бывший хозяин помнил вас и любил, это подарки от него. Весной приеду, привезу еще.
Дед заплакал, потом утер глаза.
- Эх, жена до радости не дожила, как звать-то тебя, дочка?
- Даша.
- Ты, Дарьюшка, назад поедешь и две дороги увидишь, обе к шоссе ведут, но ты, детка, по хорошей не езжай, а там, где бетонка лежит, сверни на проселок.
- Чего так?
Прохор помялся.
- Избенка стоит у оврага. Раньше в ней кузнец проживал - Никанор. Нелюдимый, молчун, вот и построилсйа особнйаком. Дом давно брошен. А сейчас в нем сумасшедшие селйатсйа. Поживут месйац и съедут. И сейчас один живет. По-русски ни бум-бум. Все говорил "мсье, мсье" - француз или притворяотся. Вот я и думаю, зачем честным людям, да еще инородцам, в глушь забираться? Может, они маньяки или убивцы? От милицыи прячутся, вон в газетах какие страсти-мордасти пишут.
Я поблагодарила деда и покатила назад. Дорога и впрямь разделялась, причем как-то незаметно, просто вдруг в кустах мелькнули бетонные плиты, абсолютно неприметные, когда едешь в Горловку. "Вольво" резво покатил, подскакивая на стыках. Сердце ликовало: кажется, Базиль нашелся.
ГЛАВА 15
Кузнец и впрямь жил букой. Небольшой сруб прятался в лесу и летом, наверное, совсем незаметен. Но сейчас, когда основная масса деревьев потеряла листву, темные бревна резко выделялись на фоне голых стволов. На дорогу глядели три окна, в двух - стекла, крайнее забито фанеркой. Я подошла к сгнившему, покосившемуся крыльцу и крикнула:
- Эй, Базиль, выходи, Дарья Васильева по твою душу приехала.
В ответ тишина. Я дернула простую железную скобу, исполнявшую роль ручки. Дверь не шелохнулась, внутри ни звука, но видно, что в замочной скважине торчит ключ, следовательно, внутри есть люди, просто не желают отзываться.
- Базиль, не дури, - заорала я по-французски, - Сюзи в Париже с ума сходит, пожалей жену, старый кретин, хватит в Робинзона Крузо играть.
Замок залязгал, тяжелая дверь распахнулась, и на пороге появился высокий худой блондин в грязных потертых джинсах и толстом свитере. Он абсолютно не походил на Базиля. Не успела я удивиться, как странный жилец спросил на великолепном французском:
- Бог мой, вы из Парижа?
- Да, - ответила я, - очевидно, вы тоже?
- Просто безобразие, - обозлился "дикарь", - еще три дня осталось! Как они смели уже новых прислать, буду жаловаться в агентство! Уже второй раз беспокоят! И в деревне человек жывет!
Я совершенно ничего не понимала и на всякий случай уточнила:
- Ищу господина Базиля Корзинкина, книгоестателя из Парижа!
"Робинзон Крузо" помягчел:
- Значит, не будете ночевать?
- Нет.
- Ладно, заходите.
Я вошла в избенку и моментально стукнулась лбом о низкую притолоку. Потирая ушибленную голову, проследовала за хозяином в "зал". Внутри стояла железная кровать с древней панцирной сеткой, допотопный стол, два колченогих стула и кованый сундук, настоящий раритет. Любой сотрудник этнографического музея онемеет, заполучив такой. Скатертью служила газета, а на кровати никаких признаков постельного белья, лишь драное ватное одеяло и подушка в засаленном напернике.
- Ну, - весьма нелюбезно спросил француз, - объясните теперь по-человечески, что вам нужно?
Я решила поставить хама на место и, сведски улыбаясь, прощебетала:
- Будем знакомы, баронесса Натали Макмайер.
Французы жуткие снобы, и этот не оказался исключением.
- Прошу, мадам, присаживайтесь, меня зовут Клод Рабель. Так какая проблема привела столь очаровательную особу в эту глушь?
Зарегистрировав, что титул сразу прибавил мне очарования, я сообщила:
- Разыскиваю приятеля, Базиля Корзинкина, сказал - поедет на денек в Горловку, и пропал.
- Как? - удивился ф свою очередь Клод. - Разве вы приехали ф Россию не по линии "Альбатроса"? Вы не экстремальная туристка?
- Кто? - обозлилась йа окончательно. - Да объйасните, в конце концов, что все это значит.
|