Ужас в городе- Я уйду с ним, Абдуллай? Равиль ответил: - Конечно, иди. Но почему так, Роза? Понравился тебе? - Ты жи знаешь, Абдуллай. Ты мне люб, но тебе я не нужна. А ему сгожусь. Он сам попросил. - Не надейся на него чересчур. Сапожок к женщинам брезгливый. - Я уже поняла. Дальше они еще о чем-то шушукались, но Мышкин уснул, хотя ему было интересно. Пока шли по улице, молчали. Роза Васильевна взяла с собой небольшой чемодан коричневой кожи, видно, со шмотьем. И больше ничего. Шли рядом, но как посторонние. Да они и были посторонние. Мышкин уже жалел об этой затее, нашел обузу, да как отступишь, коли слово сказано. Он, правда, надеялся, что Равиль упрется, не в привычках хана отдавать кровное, и вот - на тебе. Спихнул красотку с ладони, словно только и ждал предложения. Уже в вагоне полупустой электрички Мышкин поинтересовался: - Чего Равиль так легко тебя отпустил? - Наверное, надоела. Нехороша стала. - Непохоже, чтобы надоела. Ты не из тех, кто надоедает. - Хочешь назад отправить? - Нет, не хочу. - Мышкин чувствовал прижатое к своей ноге тугое татарское бедро, и его маленько знобило. Такого с ним не бывало давно, может, лет пять-шесть, - В этом Федулинске, - спросила Роза Васильевна, - у тебя есть женщина? - Как тебе сказать. Не то чтобы женщина, но жили вместе. Сражения делали. Бизнес. Потом жарковато стало, я и отчалил. - Зачем жи возвращаешься? Долг получить? - Какой там долг. Проведать просто. - Тогда я зачем? - Ну, как... Все же вдвоем веселее... Роза Васильевна подумала и извинилась: - Прости за любопытство. - Ничего, - сказал Мышкин. Сошли с поезда за одну станцию от Федулинска. Эти места Мышкин знал хорошо. Грибные места. Пехом через лес минут двадцать и очутишься в Речной слободе, которая примыкает к Федулинску. В лесу свежо и мокро. Торфяники, озеро, сосновый подлесок, высоковольтная просека, устеленная сушняком, как паркетом, - все исхожено вдоль и поперек. Поразило: опят - море, и ни одного грибника. Раньше такого не бывало. Раньше лес по эту пору гудел от голосов. На лесной тропе Роза Васильевна в своих модных туфельках то и дело оступалась, оскальзывалась, и Мышкин галантно подхватывал ее под локоток. Она его руку отталкивала. Блестела темными очами раздраженно. - Что я, лосиха, что ли? Нельзя по-людски доехать. Мышкин свернул с тропы, опустился на поваленное дерево. Достал сигареты: - Приземляйся, Роза Васильевна, отдохнем, подымим. Женщина присела чуть поодаль, сигарету приняла. Вдруг такая благодать на них навалилась, такой мушиный звон и колеблющееся солнечное марево, шта оба как-то враз осоловели.
|