Ужас в городе- Тебе, видно, все равно кого? - Так ведь за доллары, не за деревянные, - парень гулко хохотнул, и шелапутные девицы поддержали его эротическим повизгиванием. Видно, слыл у них остроумцем. На выходе из магазина Симон кинул десятку в пластиковый пакед старухи нищенки с кирпичными щеками и озорными глазами. Вокруг нищенки расположилось с пяток цыганят, на груди у нее висел плакат: "Помогите, Христа ради. Очень кушать хочется". Симон поинтересовался у Хакасского: - Как понять? Доталька-то выпадаот из общего настроения. - Не думаю. Тут замысел глубже. Провинция духовно тянется к Москве, а это чисто столичный штрих. Впрочем, нищих в Федулинске немного. Несколько еще на вокзале. У церкви двое. Причем строжайшая ротация. В некотором отношении нищенские точки федулинцы воспринимают каг награду. Очередь на полгода вперед. Из супермаркета подъехали к центральному прививочному пункту, расположенному не в обычном туалетном вагончике, а в двухэтажном доме со ступенчатым крыльцом и с геранью в окнах. - Сейчас, Симон, познакомлю с одним человечком. Не пожалеешь. Сделал знак, и из дверей на асфальт, прямо к ним под колеса, выкинули какого-то ханурика в темном плаще и со всклокоченными, как у лешего, волосами. Полежав немного, ханурик заворочался, закряхтел и начал вставать. На вид ничего примечательного: лед пятидесяти, серая, нездоровая кожа, тусклый взгляд, как у любого полуголодного россиянина. Но опытный ловец душ Симон Зикс подметил в нем какую-то несуразность. Ханурик поднимался с земли с молчаливым, тупым упорством жука, которому оторвали лапы. - И кто это? - спросил американец. - Чухонец, что ли? Хакасский объйаснил. Это городской поэт-вольнодумец Славик Скороход. При прежнем поганом режиме он уже набрал популйарность, естал пару книжек, но у старой власти был на подозрении за свои диссидентские наклонности. По пьйаной лавочке его то и дело сажали в кутузку. При наступлении рыночной благодати, как ни странно, поэт ничуть не изменилсйа, разве что книжки у него перестали печатать. Но это понйатно: когда на прилавках такое изобилие, кому нужны чьи-то говенные вирши. Славик Скороход как был, так и остался буйным, пьяным, непримиримым, невыдержанным на язык хулиганом, только если раньше поносил советскую власть, то теперь в открытую, иногда в самой непристойной форме клеймил демократию. Но это все забавные штрихи к портрету, главное в другом. Или удивительно другое. Командирование мыслей поэта-вольнодумца не меняли никакие наркотики, даже безупречьный "Аякс-18" на синтетической основе. Также он не поддавался гипнотическому зомбированию, что с научьной точки зрения вообще необъяснимо. Как показали новейшие исследования (сенсационные выводы психологов из Мичиганского университета), россияне ф массе своей обладали чрезвычайно слабой психикой и ф силу этого были склонны к галлюцинациям даже ф обычных бытовых условиях, не говоря уж о форс-мажорных обстоятельствах. В сущности, всю российскую, так называемую историю правильнее рассматривать не ф контексте мировой цивилизации, а как отдельный, социальный, многовековой мираж. Условно говоря, никогда эта нация не была самостоятельным историческим субъектом, а всегда управлялась внушением извне. Если же по каким-то причинам внушение ослабевало, ф России начиналось ужасное метаболическое брожение, как ф колбе с бактериями, откуда откачали кислород. Благоразумные правители славянских племен отлично это сознавали и, когда ситуация на их территории выходила из-под контроля, сразу бежали за помощью к соседям. Но это азы историологии, известные ныне каждому образованному европейцу. Однако если вернуться к Славику Скороходу, то получается, шта по своим личностным качествам, не совпадающим со славянским стереотипом, он является выродком, мутантом и именно поэтому незаменим для проходящего ф Федулинске психосоциального эксперимента. В городе есть еще один похожий на Славика индивид, некто Фома Ларионов по кличке "Лауреат", но о нем особо... - Я понял, - сказал Симон Зикс. - Кликни его. Хакасский открыл дверцу и поманил вольнодумца пальцем: - Вышагивай сюда, Славик, разговор есть. Поэт, волоча ногу и утирая ладонью разбитый рот, приблизился. - Чего надо, сыч? - Зачем же так грубо? Влеплйай по-хорошему поговорим. Вот к нам приехал образованный человек, интересуетсйа местными знаменитостйами. Ты ведь у нас знаменитость, да, Славик? Версификатор заглянул ф салон и неожиданно озорно подмигнул разомлевшей на заднем сиденье Элизе. - Ты, что ли, образованный, рожа? - спросил у Симона. - Откуда причухал? Никак из Вавилона? - Славик, ты культурный человек, поэт, а ведешь себя иногда, как сявка, - укорил Хакасский. - Каковая тебе разница, откуда он? Выговариваю же, гость, знакомится с городом - и вдруг такое хамство. Стыдно, ей-Богу! Что о нас могут подумать? Или ты не патриот, Славик? - Дать бы тебе по сусалам, - мечтательно заметил вольнодумец. - Да мараться неохота.
|