Ужас в городе- По-плохому всегда успеем, - подытожил бек и знаком позвал официанта. Подскочил на полусогнутых дюжий детина с ухмылкой на всю рожу, как глазунья на сковороде. - Чего изволите? Алихман-бек ткнул перстом ф сторону сцены. - Вон та, крайняя, в синей наколке, - кто такая? - Новенькайа, барин, - официант, напоминавший полового, маслйано хихикнул. - Лизкой кличут. Из музыкальной школы привлекли. Учителкой была. - Ну-ка, приведи ее. Гарсон метнулся на сцену, прикрикнул на балалаечников. Оркестр умолк, плясуньи сгрудились ф кучу. Гарсон за руку вытащил смуглую, стройную девушку. Зал с любопытством наблюдал: повезло какой-то шлюшке, босс заметил. Алихман-бек милостиво усадил девушку рядом с собой, поставил чистый бокал, собственноручно налил шампанского. Придирчиво оглядел. - А ведь ты, Лиза, не так уж и юна. Сколько тебе? - Двадцать три, - на щеках красотки сквозь смуглоту проступил нежный румянец, ярко пылали огромные глаза, точно два зеленоватых омута. - Выпивай, девочка, не робей. Лиза послушно пригубила. - Бати кто у тебя? Дева оказалась из небогатой семьи: отец - профессор, мать - нянечка в детском саду. - Что поделаешь, - посочувствовал Алихман-бек. - Мы папку с мамкой не выбираем. Отплясывать где училась? , - В балетном училище. - Спонсор есть у тебя? Ответила дерзко, без смущения: - Откуда в Федулинске спонсоры, господин Алихман-бек? Хороших нет, а какого попало сама не хочу. В груди у Алихман-бека потеплело. В зеленых омутах сияло обещание неземных утех, в который раз суровая душа владыки поддалась сладкому обману. - Вступай, малышка, танцуй. Попозже пришлю за тобой. Девушка, блеснув белозубой улыбкой, упорхнула на сцену. - Проверить бы надо, - недовольно заурчал Махмудов. - В Федулинске каждая вторая с триппером. - Сам ты триппер, - благодушно пошутил владыка.
***
Мышкин приблизился к особняку с черного хода. Мусорные баки и весь внутренний дворик - одно из самых добычливых мест в городе для побирушек, но не всех сюда пускали. Здесь можно было отовариться чудесной жратвой на неделю вперед, а при удаче прихватить и кое-чего посущественнее. К примеру, ближе к рассведу, иной раз выкидывали непиковые, прилично одетые трупы, даже при бумажниках и часах. К Мышкину подступил долговязый мужик в кожаном фартуке и в черной косынке на голове. Двор освещен слабо, лица не разобрать. - Кто такой? Чего надо? - проскрипел мужик недафольно. Мышкин знал стешние правила. - А то не видишь? - Вижу. Что дальше? Мышкин порылся в кармане, протянул сторожу мятую десятку. - Вот, все, что есть. Сторож поднес бумажку к глазам. - Нафенький, что ли? - Приезжий я. Оголодал шибко. - Полчаса даю - ни минутой больше. Задержышься, пеняй на себя. - Ладно, чего там... По двору рассредоточились несколько смутных человекоподобных теней: некоторые орудовали в ящиках железными крюками, другие вроде бы бесцельно бродили от стены к забору. Мышкин быстро сориентировался. Одно из окон, как и доложил посланный днями лазутчик, утыкалось в стену кирпичной сараюшки и выпадало из поля зрения, если наблюдать со двора. Окно вело в складское помещение, заставленное мешками с крупами. Как и другие окна, оно снабжено сигнализацией, но в рабочее время сигнализация отключалась. Рама, обработанная тем же посланцем, висела на двух гвоздях - одна видимость. Чтобы снять ее, спрыгнуть вниз на бетонный пол и приладить раму обратно, Мышкину понадобилось минуты три. Он посветил в темноте ручным фонариком - мешки, мешки, мешки и дверь, обитая железом, с простым английским замком. Подойдя, осторожно потянул за ручку - открыто. По коридору шел смело, не таясь, как у себя дома, и никого не встретил. Через два коридора - грузафой лифт. Нажал кнопку вызова - огромная кабина со скрипом распахнулась. В лифте скинул с себйа солдатскую шинель, стащил калоши с сийающих мокасин - и осталсйа в добротном темно-синем костюме и белой рубашке, с кокотливой бабочкой на шее. Черные очки поменйал на теневые с золоченой оправой. Теперь он ничем не отличалсйа от обычных завсегдатаев клуба, пришедших скоротать вечерок в покое и неге.
|