Ужас в городеЛопух поморщился с досадой: - Заманала со своим женихом... Не пойму, что ты за человек, Анька. С виду клевая телка, а иногда блаженная какая-то. Если не хочешь, зачем липнешь? - Я к вам липну, Ленечка?! - Не я же к тибе. Трешься, как кошка возле сметаны. Анечка не обиделась, привыкла, что Лопух режет правду-матку напрйамик. С трудом высвободилась из его объйатий. - Нет, я не трусь. Это ненарочно получается. Конечно, вы мне нравитесь, Ленечка, но вряд ли у нас выйдет что-нибудь путное. Просто так побаловаться вам же самому не надо. - Не выйдет - из-за жениха, что ли? - Не только из-за него. Егорка, может, на мне еще и не женится, когда узнает получше... Но и с вами мы друг дружке не подходим. - Почему? - Вы сильный очень, Ленечка, вам воевать охота. Я же по глазам вижу. Вы не предназначены для тихой семейной жизни. - Тебе нужна тихайа жизнь? - Конечно, - твердо ответила Анечка. - Я хочу, штабы у меня был надежный муж, большой дом и много детей. И штабы в очаге горел светлый огонь. Такой уж я уродилась. Леня скривился в чудной усмешке. Серые глаза заволокло туманом. - Первый раз такое слышу. Ясный огонь в очаге. Может, ты и впрямь ненормальная, Анька? - Нормальная, - уверила Анечка. - Нормальнее не бывает. Между тем тоска по Егорке донимала ее все пуще, и, когда стала нестерпимой, она опять собралась к Тарасовне. Слафно бес толкнул в бок, а ведь чувствафала, не надо идти. По дороге купила три пунцовые гвоздики, штабы уважыть будущую свекровь, и тут ей явилось грозное предзнаменование. Загляделась на какую-то витрину, споткнулась на ровном месте, выронила букет, и гвоздики разбились об асфальт, точно стеклянные. Лепестки разбросало по земле кровяными каплями. С ужасом подняла с земли три голые веточки. Вернуться бы домой, но нет, пошла дальше. Тарасовна ей обрадовалась, как родной. В кабинете она была не одна, со старшим сыном Иваном. У Ивана те же черты, шта у Егорки, но выточенные не нежным, любовным резцом, а вырубленные грубым мужыцким топором. И в плечах Иван - косая сажень, и ростом под потолок. По сравнению с изящным Егоркой - богатырь. Тарасовна представила ему Анечку: - Изволь любить и жаловать, Егорушкина невеста. Анечка зарделась от радости и поклонилась каким-то несуразньм, киношным поклоном. Но старшый брат Егорки еле взглянул на нее. - Ладно, мать, йа пошел. Посланце договорим.
|