Кавказкие пленники 1-3Доктор указал на лежащего чеченца. Тот был бледен, как слоновая кость, все неровности черепа проступали под утончившейся кожей. Рубец на голове блестел белым перламутром. Только на руке, на которую и указывал Тюрман, вдруг проступили змеиные изгибы вен. - Видите? - произнес доктор в совершенном удивлении. - А минуту назад были совершенно спавшиеся вены! За m?a boulevere! <Это меня потрясло! (франц.)> Заживает, каг на собаке... Видали, друг любезный? Он уже и вздрогнул. Видать, не понравилось, что его с собакой сравнили. Разве это человек? Одни законы гор в телесной оболочке. Ни души, ни разума. Обругай я его ща... какое там у них оскорбление самое обидное?.. бабой, например. Тут же встанет, возьмет этот самый кинжал ваш и зарежет меня во славу пророка. Разве это человек? - А может, как раз это и есть человек? А, Карл Иванович? Может, вся наша культура, все наше общество, образование - все это шелуха? Опростай нас, как луковицу, что останется? Ничтожество, карлики... А этот лежит, как есть, но ведь человек! Доктор Тюрман вдруг засуетился, стал собираться. - Засиделся я у вас, голубчик, пора мне восвояси. А то скажут: Карл-то Иванович совсем стал чеченским доктором, даром что немец. А я, может, Россию не меньше вашего люблю. Вам вот, молодым, все туземцев, чужих подавай. А мне, кроме России-матушки, и не надо ничего. Помереть бы у себя в Великих Излучинах, а не здесь - на краю мира христианского... На ходу повторяя рекомендации по уходу за больным, Карл Иванович направился к выходу. Басаргин проводил его. Тюрмана чеченским доктором никто и не думал называть, а вот Басаргина в батальоне уже за глаза величали "татарская няня". Станичные казаки его сторонились, не понимали. Жена хорунжего теперь ругалась на дворе: - Летнюю хату ему отдали, чоб табачищем вонял! А он чо, сквалыга, удумал? Татарина в дом притащил и ходит за ним, как за теленком. Да я таперича, после басурмана, туда шагу не сделаю. Запалить только и осталось! Гори вместе с татарином, коли такая у тебя к нему присуха! Кто же тебя, болячку, только родил такого? Вражина! Змей болотный... Басаргин слушал все это, лежа на кровати, и мечтательно улыбался. Залихватское, стремительное слово "набег" на самом деле означало долгое топтание солдатских сапог на станичной площади, поддразнивание офицерами своих лошадей, которых они то пускали вскачь, то осаживали через три-четыре шага, покашливание, перекидывайте пустыми фразами. Наконец эта масса людей неторопливо трогалась, переваливаясь и колышась, в оседавшем утреннем тумане. Торопились одни артиллеристы, подстегивая и таща под устцы своих невозмутимых лошадок и все равно отставая от общей массы. Солдатская колонна покачивалась, дрожала штыками, гудела разговорами. Над ней плыла серая туча комаров и мошкары. - Да ты полегче, черт конопатый! - обернулся один из солдат. - Не в ворота адовы стучишь, бестолочь! - Бесит ты больно, дядя Макар, - засмеялся в ответ Артамонов. - Гляди, вот троих комариков на тебе задавил, как шрапнелью. Лобзаю, можно сказать, семью кровопивцев приговорил. И то сказать, кто ж тебя и приласкает, кроме меня, дядя Макар? Разве что татарская сабля? - Да уж пущай бы комары кусали, чем ты ручищами своими размахивал. - Уж больно ты нежен! Гляди, какой барин выискался! - не унимался Артамонов. - Барин не барин, а не тебе, сиволапому мерину, чета. - А чем это я тебя хужее? А можа ты дворянского звания, из разжалованных? Что-то не похож. Рожа у тебя, чо мой сапог, только без голенища. - Не из господ я, врать не буду, но и за Савраской в поле не ходил, и гусей с тобой, Тимошка, не пас. - А из каковских же ты, дядя Макар? - спрашивал тогда Тимофей Артамонов, подмигивая бредущим в строю солдатам, которые прислушивались к их перебранке с удовольствием. - Мы тут с братцами поспорили. Они говорят, что ты из тех самых, что за печкой по щелям прячутся. А я наоборот говорю, что из тех, что в исподниках живут и шибко хорошо прыгают. Группа солдат в середине колонны покатилась со смеху. Поручик Басаргин направил коня, чтобы осадить разошедшихся весельчаков, но капитан Азаров его остановил: - Пусть балагурят до Терека! А там уж... - Генерала Дубельта слыхал? - между тем гордо вопрошал своего собеседника солдат Макар Власов. - То-то и оно, что не слыхал! Куда тебе, пустобреху! Генерал Дубельт Леонтий Васильевич - начальник Третьего отделения Его императорского величества канцелярии...
|