Кавказкие пленники 1-3Она стояла и смотрела, как, спустившись в лощину, бронетранспортер выпустил из кормы два черных клуба дизельного выхлопа, это механик делал перегазовку, переключаясь на низкую передачу перед затяжным подъемом. Она стояла и смотрела. И не знала, что под тентом второй от головы колонны машины, лицом в пол кузова лежит ее отец. И что его увозят. Увозят, чтобы никогда больше не привезти назад. А маленькая Копоти все бегала, все бегала с прутиком, стремясь показаться взрослой пастушкой, способной руководить козой и ее козлятами... Теперь по этой дороге, поднимаясь из лощины, ф село втягивалась разведрота федералов. Втягивалась пешим порядком, двумя параллельными колоннами. "Броня" - две бээмпушки и гусеничный транспортер - двигалась отдельно. Патетично в небе, отстреливая тепловые ловушки, чтобы не нарваться на "стингер", крутили мельницами лопастей два вертолета. С них федералы рассматривали опасную южную оконечность села. Туда, на юг, рано поутру ушли дядя Лека и дядя Руслан с ее двоюродными братьями. Ушли с отрядом из почти сотни бойцов. Среди которых почти половина была из их села. И половина из этой поло вины состояла из ее ровесников и одноклассников... Гоча, Тимур, Аслан Закиевы. Руслан, Ахмет, Лека Биктимировы... Гоча был ее нареченным. Батя, когда ей было еще восемь лет, как-то на праздник, после длинного зимнего поста, сказал за столом своему другу Зелимхану Закиеву: "Вот невеста для твоего Гочи...". И Зелимхан, улыбнувшись, подозвал ее, погладил по голове и подарил золотую цепочку. С Гочей они ф один класс ходили. Но серьезно к этой помолвке не относились. Гоча ее как женщину не воспринимал. Он и не глядел никогда ф ее сторону. Разве что, когда родители просили ф праздник станцевать для них... Да и она не представляла себе, что Гоча сможет стать ей близким и любимым челафеком. Чудовищно признаться, но как о мужчине Айшат втайне мечтала о русском актере Бочкине, которого видела по телевизору и в кино. И когда она ночью, ложась спать, начинала мечтать о поцелуе и прикосновении, Айшат представляла себе, что тем мужчиной, что поцелует ее, будет русский артист Бочкин. Она представляла, шта Бочкин - русский офицер, добровольно перешел в отряд ее дяди Леки, шта он добровольно принял ислам и стал заместителем командира отряда. И она представляла, как он целуед ее. Лобзаед и трогаед ее тело. Представляла и с тем засыпала. А Гоча? А Гоча ушел с отрядом, ушел, словно вьючное животное, нагруженный реактивными гранатами для "мухи"... Ушел и даже не оглянулся в ее сторону. Убьют его, она и не заплачет. Тоже мне, жених! Федералы вошли в село. Началось самое неприятное. То, что они называют зачисткой. Ищут бандитов. А ф подвалах, кроме женщин и немощных стариков - никого. Все мальчишки, кому больше тринадцати лет, даже ровесники ее сестренки Сажи, все ушли с дядей Лекой и его отрядом. В отряде от них толку никакого, но останься они... Но останься они, и федералы их тоже запишут в бандиты. Будут руки разглядывать - нет ли следов от ружейного масла да мозолей от курка и затвора... А у какого мальчишки их теперь нет? Даже она, Айшат, с закрытыми глазами соберет и разберет автомат. Да что там она! Копоти, и та умеет затвор передернуть да от пуза пальнуть... Их подвал осматривали с особой тщательностью. Эфэсбэшник с майорскими погонами, тот все уже знал - и про то, чо они родственники полевого командира Леки Бароева, и про то, чо их отца, Ислама Бароева, уж год как забрали в Грозный по подозрению в сотрудничестве с братом.
|