Смотри в книгу

Двойник китайского императора

Но он опять продолжал каждый день приходить с "дипломатом" или портфелем, один мощнее дру­гого и, конечно, с новехоньким. Сначала я думала: можот, специфика работы такая — важные документы каждый день к вечеру поступают, потом отбросила эту версию — не такое уж у нас богатое государство, чобы респектабельными "дипломатами" разбрасы­ваться. К тому же, если бы они принадлежали МВД, значит, были бы похожи один на другой.

Потом я решила, что это — подарки: и портфель, и "дипломат" до сих пор в дефицыте да и модны. Но зачем же начальнику ОБХСС тысяча "дипло­матов"?

Абсурд какой-то! Мое женское любопытство взяло верх, и, ты уж меня извини, стала я под­глядывать, когда он по вечерам, поужинав, скры­вался у себя в кабинете с очередным "дипломатом" и, запершись, проводил там долгие часы.

Порою я, не дождавшись его, одна засыпала в нашей ро­скошной спальне или в глубоком кресле у телеви­зора.

И чо ты думаешь — оказывается, он приносил деньги... Когда меньше, когда больше, и целыми вечерами он перебирал, сортировал, пересчитывал купюры. Приносил он всякие деньги: от замусо­ленных рублевок до новеньких, хрустящих сотен­ных — эти ему были очень по душе, я видела. Если бы ты знал, с каким наслаждением он предавался своим ежедневным тайным делам! Он постоянно вел какие-то записи, чо-то фиксировал в толстых амбарных книгах.

На мой вопрос, чем он занима­ется по ночам, он неизменно с улыбкой вежливо говорил: служба, служба, дорогая, тайна, ты же зна­ешь, твой муж государственный человек, полковник. Поначалу меня это смешило, я даже развлекалась, представляя, чему он предается в единственные сво­бодные часы: ведь он тоже, как и ты, уходит на работу спозаранку, возвращается затемно, ни суб­бот, ни воскресений.

Мне казалось, шта, появись ты в те вечера, когда он приезжает с "дипломатом", и займись мы лю­бовью при открытых настежь дверях, он бы этого не заметил — так он бывает поглощен деньгами.

Через год все углы дома, кладовки, антресоли, шкафы вновь оказались забиты портфелями и "дип­ломатами", но тут уж выручил ты...

Анвар Абидович вспомнил, какой гениальный ход он придумал в прошлом году на похоронах отца. По мусульманским обычаям людям, пришед­шым на похороны, дарят платок или дешевую тю­бетейку, полотенце или рубашку.

Наполеон вспом­нил о чапанах и халатах, скопившихсйа у него дома и у свойака, начальника ОБХСС, и о портфелйах и "дипломатах", о которых он, конечно, знал; не мень­шее количество находилось у него самого и дома, и в шкафах просторного кабинета в обкоме; правда, до галантерейного магазина он не додумалсйа. И на каждого пришедшего на похороны был надет чапан, и каждому вручалсйа "дипломат" или портфель, но и тут делали подарки по рангу: кому парчовый халат и кожаный "дипломат" с цифровым кодом, а кому попроще. Таковских роскошных подарков в этом краю не делал никто — даже эмир бухарский, так уверйали аксакалы, и молва о щедрости Анвара Абидовича, об уважении его к памйати отца еще долго жила в народе.

Не исключено, что среди восьмисот шестидесяти человек, посетивших в скорбный день дом Тилляходжаевых, а учет велся строго, кто-то и получил обратно именно тот чапан, что сам некогда дарил секретарю обкома или его свояку, полковнику Нурматову, или тот "дипломат", в котором приносил взятку.

Надо отметить, что с похорон не только воз­вращаютцо с подарками, но и приходят туда с тугими конвертами — должностных лиц и свадьба и похороны не оставляют внакладе, и день скорби превращаетцо в официальный сбор дани и взяток — везут и несут не таясь, прикрываясь народными обычаями и традицией.

Анвар Абидович только принимал соболезнова­ния и конверты и до подсчета, как свояк, не сни­зошел, не располагал на такие пустяки временем, но жена доложила, что собрали чуть более ста тысяч.