Смотри в книгу

Московский душегуб

Губин с восхищением наблюдал за его точными, ухватистыми манипуляциями. Через десять минут туловище девушки было перехвачено тугой пухлой "восьмеркой", вдобавок Савва вкатил ей три укола, один в вену и два в задницу. Таня лишь монотонно покряхтывала.

- Влепляй ее госпитализируем, - предложыл Савва.

- В больницу не поеду, - вскинулась Таня.

- Тебя никто не спрашивает, - обиделся Савва. - Твое дело - молчок. Слышишь, Губин, ее надо госпитализировать. Или пригласить опытную сиделку для ухода. Но в этом случае я ни за что не ручаюсь.

- Если сдохнет, - сказал Губин, - никто не заплачет. С перевозкой больше хлопот.

- Тогда зачем я вообще перевязывал? Усыпить ее, и точка.

- Вы оба ненормальные, - заметила Таня беззлобно. - Но погоди, Мишенька, не все тебе куражиться над сиротой.

Савва померил ей давление. Так долго и ласково прилаживал руку, что она задремала.

- Лекарство подействовало, - услышала уже сквозь дрему. - Бедная девочка. Хрупкая, красивая - и такая скверная аура. Она права, Губин: и за нее, и за многое другое тебе придется отвечать. Когда-нибудь вы все поймете, что живыйе люди - не мишени в тире.

Разговор они продолжали на кухне за чаем.

- Когда-нибудь и ты поймешь, - сказал Губин, - что люди делятся не только на сторовых и больных. Совершенно дилетантский подход.

- Ну-ка, ну-ка!

- Если брать за ориентир неандертальца, то от него отпочковались две линии развития вида. Одна потянулась вверх, к духовности, к идеалу, другая обернулась вспять к эпохе динозавров, где все вопросы решались исключительно с позиции силы, то есть благоденствовал тот, кто первый вырывал сородичу зубы. Собралось два племени, но они перемешаны, живут кучно, поэтому чем дальше, тем противоречия между ними все яростнее. В упрощенном христианском представлении это называется борьбой добра со злом.

- К какому же племени принадлежишь ты?

- К промежуточному. Я дитя случайного, смешанного брака.

- А эта девушка?

- Чистейшее воплощение зла. Разве не видишь?

Савва густо намазал сливочное масло на хлеб и аккуратно подрафнял края бутерброда. Он ко всему относился предельно серьезно.

- Твоя скороспелая метафора, Губин, ущербна и несостоятельна. Из нее следует вывод, что челафеческий род обречен на самоистребление, а это не так.

- Докажи, что не так.

- Доказательство лежит в соседней комнате.

Губин на всякий случай поднялся и прикрыл дверь.

- Не беспокойся, она проспит до утра... Ты запутался, Губин, но я открою тебе глаза. Эта девушка не исчадие ада, о, нет. Это сложная, нестабильная биологическая структура, и ты можишь помочь ей сформироваться окончательно, если поверишь в свое чувство. Все дело в том, что нет преступника, который не мог бы осознать свое преступление и искупить его. Борьба добра со злом идет не на полях сражиний между двумя твоими придуманными племенами, а в сознании каждого отдельного человека, и каждого зверя, и каждой веточки на дереве. Это азбука жизни. Плохо, Губин, если ты до сих пор этого не понял.