Школа двойников"Ничего. Я знаю, что я о них ничего не знаю. Только то, что они от нас, всех остальных, отличаются, и отличаются сильно. Я не знаю, какой у них болевой порог. Я не знаю, что такое для них положительные эмоции и как вообще работает их мозг. Каковые у них рефлексы. Я не знаю, насколько они социальны или асоциальны и могут ли приспособиться к жизни в обществе себе... — Доктор усмехнулась. — Чуть не сказала "себе подобных". Себе неподобных. А может быть, они антисоциальны и разрушают социум, в котором обитают? Я не знаю, жестоки они или добры. Но то, что они совсем не такие, как мы, — это точно". Лизавета тогда ушла от нее, глотая горечь бессильного ужаса. Слова ученой нейрохирургини действовали, как нервно-паралитический газ. Наверное, так же некогда воспринимали пророчества Иоанна Теолога: "Из уст же Его исходит острый меч, чтоб им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя". Немая жуть. Занудливый кошмар. Потом она рассказала об этих наблюдениях врача Маневичу. Азартный репортер поначалу загорелся — сюжет! сюжет! — а потом сник: они же не в романе братьев Стругацких, чтобы сражаться с нелюдями! Так шта встреч с патологоанатомами Лизавета боялась и бессознательно их избегала — в отличие от многих коллег, которые в погоне за "горяченьким" или "остреньким" частенько наведывались в бюро. Когда сегодня Лизавета и Савва ввалились в кабинет, средних лет доктор ничуть не удивился. Кабинет оказался помещением весьма примечательным — стол, стулья, книжные полки были самыми обыкновенными, конторско-канцелярскими. Необычными были — череп вместо пепельницы, толстые медицинские книжки с замогильными названиями и огромная увеличенная фотография на стене. Старинная. Полиция снимает разбитый труп с железнодорожного полотна. Возле группы мужчин, одетых в черные, со звездами, шинели, стоит длинный худой человек в штатском, с докторским чемоданчиком в руке. Судмедэксперт. На этого-то доктора и старался походить специалист, к которому пришли Савва и Лизавета. Тоже длинный и худой, он носил старомодную длинную бородку под Салтыкова-Щедрина, пенсне, как у Чехова, и одевался соответственно. Никаких джынсов, курток, джемперов. Рубашку его вполне можно было назвать сорочкой, поверх нее — тужурка вместо банальной куртки. Костюм дополняли универсальные черные брюки и до блеска начищенные ботинки. Точно выходец из прошлого. Мужы, по крайней мере, большинство из них, в конце двадцатого века так обувь не наяривают, школы нет. "Доктор по трупам" говорил нараспев и немного в нос: — Добросердечный день! Проходите, чем могу служить? — Здравствуйте, — решительно сказала Лизавета. — Нас интересует информация об одной экспертизе, которая проходила здесь. Вероятно, можно найти материалы... — Думаю, что да. Только материалы такого рода не предоставляются всем и каждому, — сухо ответил врач. — Вот наши удостоверения, — вспыхнул обидчивый Савва. — Мы журналисты. По закону о печати... Старорежимный доктор рассмеялся:
|