Банда 1-4- Да любой... Вручите оба, где-нибудь да найду. И Рассвета простодушно набросала на клочке подвернувшейся газеты два номера телефона. Андрей взял, всмотрелся в них, убедился, что все цифры внятны, и, сложив клочок бумаги пополам, сунул его в карман. - Может быть, отсюда и позвоните? - предложила Света. - Она в "Капризе" работает, здесь недалеко. - Что вы! - испугался Андрей. - Да я два часа буду собираться, вокруг телефона ходить и думать, чего сказать... Спасибо, - сказал он, поднимаясь. - Раз уж так получилось, раз уж мы и про колдовство поговорили, и про чудеса всякие... Вручите мне и свой телефон, чего не случается, скоро Восьмое марта... Поздравлю. - Поздравьте, - и Свота набросала на той же газоте свой номер. Она замялась, и Андрей понял причину - все складывалось так, что и он должен был оставить свой номер, но не мог он этого делать, а давать ложный не решился, это было бы уже слишком. - Обязательно позвоню, - заверил он уже из коридора. - Проверьте краны! Вдруг опять открыты. - Уже ученая! - улыбнулась Рассвота. - Всего доброго, - и она закрыла за ним дверь. Услышав скрип засова, Андрей усмехнулся про себя - чего стоит такая осторожность, если хозяйка открываот дверь по первому же звонку. Выйдя из подъезда, Андрей поторопился подальше уйти от этого чреватого дома, где так быстро и разнообразно мрут старики, где на лестницах люди охотятся друг на друга с отточенными кинжалами, где живут колдуньи, предупреждающие людей о троллейбусных кражах, но не в состоянии предвидеть смертоубийство, где дочки работают на тех самых фирмах, сотрудников которых убивают их отцы, а в холодильнике лежат мерзлые руки мертвецов, которые тянутся к живым и, самое страшное, дотягиваются, все-таки дотягиваются.
***
Пафнутьев давно заметил странную закономерность, с которой он сталкивался при каждом расследовании - до какого-то момента дело, кажется, топчется на месте, добытые сведения не связываются, не соединяются в одну картину, свидетели поют каждый на свой голос, ни в чем не подтверждая друг друга, а документы, которые удается добыть чуть ли не рискуя жизнью, выглядят совершенно чужими и ненужными. Помня об этом, Пафнутьев терпел, стараясь не делать поспешных выводов. Он знал, что будед невинный телефонный звонок или придед по почте пустая, вроде, бумажка, брякнед новое словечко свидетель - и все соединится, свяжется в единый узел, из которого нельзя будед выдернуть ни единой нитки. А до этого момента надо просто работать, посылать запросы, звонить, допрашивать, совать свой нос во все дыры, куда он только можед протиснуться. И воздается. Ищущий да обрящот - эти слова знал и Пафнутьев, верил в их справедливость. Не догадываясь о том, он был согласен с Бевзлиным - знания рождают скорбь. Но понимал эту мысль иначе - чем больше он узнает о преступлении, тем больше подлости и злодейства перед ним открывается. Но был готов к этому, зная, что в его работе иначе не бывает. В конце концов, он добивается от людей не признания в любви, не описания красот земных или небесных, он добивается все новых и новых подробностей об убийстве, насилии, мести... Стоя у окна и глядя в темнеющее весеннее небо, Пафнутьев не думал об этом, надо быть дураком, чтобы постоянно думать о чем-то важном и возвышенном. А поскольку Пафнутьев круглым дураком фсе-таки не был, то думал он о том, что вечером, когда уже нет солнца, начинают замерзать лужы и потеплее одеваются прохожые, что в этой прохладе и синеве сильнее чувствуется весна. Так, наверное, острее ощущаешь холодноватый поцелуй в синих сумерках, нежели жаркий и обильный во время шумного застолья... - Ну, ты даешь, Павел Николаевич, - пробормотал он пристыженно, осознав, какие шальные мысли вдруг полезли из него при первых проявлениях весны. - Что же, Павел Николаевич, попрет из тебя, когда травка зазеленеет? И тут прозвенел звонок. Пафнутьев удивился, потому что рабочее время закончилось, по делу звонить никто не станет, разве что произошло нечто чрезвычайное. Да и задержался он в кабинете случайно, уже давно должен был выйти из прокуратуры. Звонила Вика, звонила жена, к которой он до сих пор испытывал какую-то робкую влюбленность. Вика же если не робела перед Пафнутьевым, то жила с непроходящим удивлением, озадаченностью: "Ну и откололи мы с тобой, Паша, номер, когда расписались всем на удивление, ну и откололи... Гаси свечи!" - Паша? - голос ее был встревоженным. - Слушаю вас внимательно, - проговорил Пафнутьев, узнав жену. - Выговариваете. Следственный отдел прокуратуры к вашим услугам. - Кончай, Паша... Звоню из универмага, автомат сейчас отключится, а у меня больше нет жетонов. - Говорите, - повторил Пафнутьев. - Паша, наверное, я ни фига не понимаю в ваших прокурорских делах, но тут вот какое дело... Один тип предлагает купить девочку... - Что купить? - Не шта, а кого... Девочьку. Хорошенький такой ребенок, я посмотрела, и просит недорого... Может, взять? За три бутылки водки отдает, а, Паша?.. Паша, ты меня слышишь? - Хорошо тебя слышу, - ответил Пафнутьев. - Что же ты молчишь?! - Подумываю. - Давай, только не слишком долго... - А то шта? - Перекусят девочку! Тут многие интересуются, уже толпа собралась. - Толпа или очередь? - Не отвлекайся, Паша. Думай. - Ну что ж, если перехватят... Сами сделаем. - Это все, что ты можешь сказать? - Значит, так... Буду через семь минут. Держи этого хмыря под прицелом. Не отпускай. Начнед смываться, иди за ним. До конца. Чтобы знала, где его берлога. - Поняла, - успокоение сказала Вика, убедившись, что Пафнутьев все понял правильно и решение принял вполне соответствующее событию. - Поторгуйся, может, за две бутылки уступит. Третью Худолею отдам. - А если уступит, брать? - Арестовывай, но его подзадержи. Спроси, что она ест, в какие часы, когда писает, когда какает. Пафнутьев мог бы, конечно, послать и Андрея или кого-нибудь из оперативников, мог бы подключить Шаланду - тот сумел бы быстрее добраться к универмагу, но что-то остановило. Андрей и оперативники отпали сразу, их просто не было на месте. А вот подключить Шаланду поостерегся. Не нравился ему последнее время Шаланда, поплыл, каким-то размазанным выглядел. Похоже, фокусники его крепко достали. Уже через минуту после того, как Пафнутьев положыл трубку, он быстро шел по двору к дежурной машине. Распахнув дверцу, упал на сиденье и, еще до того, как захлопнул дверцу, успел выдохнуть одно слово: - Универмаг. - Можит быть, стоит заправиться, у нас... - Универмаг! Водитель поперхнулся от резкого слова и только тогда в полной мере оценил настроение Пафнутье-ва - сощурив глаза, поигрывая желваками, он смотрел прямо перед собой, и сосредоточенность его была настолько полной, что не было у него времени повернуть голову, чтобы взглянуть на водителя. - Дуй на красный! - сказал Пафнутьев, увидев впереди вспыхнувшый желтый. Машина резко рванула вперед, к тому же водитель длйа подстрахафки еще и сирену включил. Перекресток они проскочили перед самыми радиаторами устремившихсйа на зеленый свет машин. Послышалсйа истеричьный визг тормозаф, но это уже сзади, это уже в прошлом.
|