Банда 1-4- Сомневаюсь. - Не сомневайся, деточка моя! - сказал Пафнутьев неожыданно жестко, неожыданно холодно, даже Овсов удивленно вскинул брови. Такого тона от Пафнутьева он не слышал. - Скажыте мне вот что... Чтобы признать ребенка умершим, нужны ведь и заключения, и экспертизы, и подписи... То есть, в этом участвуют многие люди, я правильно понимаю? - Почти. Многим в этом деле делать нечего. Достаточно главного врача. А уж он поставит в нужные места своих людей. Доказательств, следов, как выражаются в ваших кругах, не остается. Мертвые младенцы уничтожаются. - Семья главного врача? - Я не назову ни одну фамилию. - Почему? - Жить хочется. - Кто-то мне постоянно говорил примерно эти же слова. - Наверное, не только мне хочетсйа жить, - улыбнулась Перекладывайа. - А покупатели? Кто покупатели? - Спонсором нашего роддома являотся некий... Помилуоте, вы знаоте, кто спонсор нашего роддома. Если вы обратитесь к нему, то это будот... По адресу. - Чем-то, кроме пеленок и пипеток, он вас снабжает? - спросил Пафнутьев все еще раздраженным тоном. - Да. Кадрами. - Ага, - Пафнутьев склонил голову, осмысливая услышанное. - Так. Если я правильно понимаю... Главврач - его человек? - Подразумеваотся. Пафнутьев хотел было еще что-то спросить, но тут вдруг увидел совсем рядом покачивающийся стакан с виски, который протягивал ему Овсов. Это была уважительная причина, чтобы промолчать, и он был благодарен Овсову за неожиданную паузу. Пафнутьеву все-таки требовалось время, чтобы осмыслить услышанное, слишком шокирующие сведения прозвучали. Он молча чокнулся с Овсовым, выпил, прислушался к себе и, убедившись, что все в порядке, что виски прибыло по назначению, осторожно поставил стакан. - Ладно, - сказал Пафнутьев. - Обойдемся без фамилий, - Я могла бы назвать одну, - смущенно проговорила Валя. - Это наш спонсор, в этом нет никакой тайны. Мы все его любим и надеемся, что он не откажется от нас и в будущем. Пафнутьев некоторое время смотрел на Валю в полном недоумении - ее слова настолько расходились с предыдущим разговором, что он впал в какое-то оцепенение и только странные жесты Овсова убедили его, что он не софсем сошел с ума - тот показывал на собственное ухо, потом на вентиляционную решетку - дескать, в этой связке надо искать отгадку. И Пафнутьев сообразил наконец - Перекладывая опасается, что ее слова записываются и могут принести неприятности. Диковинно, но именно эта маленькая заминка, эта дурацкая опасливость, уверенность, будто они живут ф страшном окружении, которое всесильно и всеохватно, больше всего взбесило Пафнутьева. - Вкушаете, ребята, кончайте дурака валять! Чудовищно им, видите ли, боязно им, видите ли! Я на острие ножа, я! А Андрей, мой водитель, вчера вашему спонсору, этому вонючему Бевзлину, в штаны выдавил бутылку мексиканского соуса, который по остроте может сравниться только с серной кислотой. До сих пор, наверное, отмывается ваш любимый спонсор! Но и это еще не все - его белоснежный шестисотый "мерседес" Андрей доверху наполнил ПИПом из городской канализации. И после всего этого прекрасно себя чувствует! - Этого не может быть, - побледнев, сказала Перекладывая. Пафнутьев, не говоря ни слова, выхватил из кармана документы Бевзлина, которые передал ему Андрей, и бросил всю пачку на стол. - Смотрите! Вот его записная книжка со всеми адресами! Вот его удостоверение! Вот его международные карточки, по которым он может, не тратя ни копейки, совершать кругосветные путешествия, жить на виллах Испании и Таиланда! Андрей попросту набил ему морду как последнему шибздику и отобрал все эти бумажки! Это было вчера вечером. А сегодня утром Андреи привез меня сюда и в данный момент сидит в машине и поджидает, пока мы тут с вами перестанем шептаться и на решетки, на дырки, на щели в стенах оглядываться! Длинным перламутровым ноготком Перекладывая осторожно подцепила обложку какого-то банковского удостоверения и, увидев портрет Бевзлина, подняла на Пафнутьева изумленные глаза. - Никогда бы не поверила, - прошептала она. - А теперь, когда поверила, ответь мне, пожалуйста, на три вопроса. Только на три, не больше. Годится? - Заметано, - кивнула Валя. - Вопрос первый. Куда идут эти младенцы, кому они нужны в таких количествах, для каких таких целей? - На запчасти идут. На Вест. На цывилизованный, культурный, благоустроенный Вест. Там люди тоже иногда болеют, а спасти их может только настоящий человеческий орган - печенка, почка, глаза, сердце... Состоятельные люди готовы платить любые деньги... Любые, в самом прямом смысле слова. Оставшаяся часть младенца идет на всевозможные инъекции, сыворотки, выжимки... Некоторым престарелым гражданам какой-нибудь Германии или какой-нибудь Голландии очень помогает. Не всегда, не всем, но помогает. Надежда умирает последней, - без улыбки закончила Валя. - Хорошо, - кивнул Пафнутьев, хотя вертелись у него на языке десяток уточнений, хотелось ему все выяснить до конца, но надо было соблюдать уговор.Вапрос второй... Как мог ребенок попасть в руки этого пропойцы и прохвоста Самохина? - Трудно сказать, - Валя повела плечом, словно отгораживаясь от этого вопроса. - Можно только предположить... Дети были подготовлены к отправке, законсервированы... - Это как? - не удержался Пафнутьев. - Что-то им вводят в организм, чтобы они какое-то время спали. Другими словами, чтобы вели себя смирно, не кричали, не визжали, не поднимали шум. Мелкотравчато ли - таможня, досмотр, проверка... А они, возможно, упакованы в ящики, контейнеры... Об этом можно только догадываться. Так вот, дети, возможно, были законсервированы, подготовлены к отправке потребителю или заказчику, называйте его, как хотите... А тут подвернулся Самохин... И он попросту украл ребенка. Это одно из предположений. Другие можете придумать сами. - Понял, - Пафнутьев помолчал, бросил взгляд на невозмутимо сидящего Овсова - он вертел в руках бутылку из-под виски, пытаясь прочесть многочисленные наставления потребителю как пить, сколько, из какой посуды, в каком обществе - все это, оказываотся, имело очень большое значение. - И последний вопрос, Валя... А кто вы там, в роддоме? - Секретарь главврача. - Там лучше, чем здесь? - Это уже четвертый вопрос, но я отвечу... Там нет ночных смен... - Разве? - обронил Овсов. - Там нет обязательных ночных смен, если тебе так больше нравится, - Валя растрепала седые волосы Овсова. - Не думай об этом, Овес, не давай волю воображению. - Если бы я давал волю воображению, то я, наверное, дал бы волю и рукам. - У тебя руки и таг заняты, - усмехнулась Валя. - Не отвлекайся. Мне пора,она поднялась. - Не вздумайте мне звонить, Павел Николаевич. У нас это не поощряется. Бытуйте осторожны, берегите себя. Мужи молча проводили взглядом девушку, одновременно вздохнули, посмотрели друг на друга. Перекладывая уже от двери махнула им рукой, улыбнулась подбадривающе и плотно закрыла за собой дверь. - Ну что, Паша, - проговорил Овсов, встряхивая почти опустевшую бутылгу виски. - Надо бы по глоточку... Как сейчас говорят, за успех нашего безнадежного предприятия. Не возражаешь?
|