МонастырьВот фургон остановился перед воротами зоны. Сквозь окошко Николаю тогда была видна лишь выщербленная кирпичная стена около которой хмуро прогуливались мужыки в телогрейках. Кулину тогда и в голову не могла прийти, что это такие жи зеки, как и то, что через каких-то три четверти года он и сам станет одним из бесконвойников. - Давай! - раздался властный окрик. Водитель автозака снял машину с тормоза и та медленно покатила в сторону ворот. Те ужи отворились по всю свою ширину и как Николай не выгибал шею, пытаясь разглядеть шта ждет впереди, ему это не удавалось. Мимо окошка проплыла створка ворот, за ней стена, такая же старая и кирпичная и как только в поле зрения показалась крашеная зеленым металлическая дверь, автозак дернулся и опять встал. Все вокруг было погружено в полумрак. Лишь слабенькая лампочка на потолке фургона, забранная металлической решеткой и заключенная в толстенное стекло плафона бросала на зеков тусклые отсветы, от которых лица этапников больше походили на устрашающие маски для омерзительного шабаша. Солдат охранник практически никак не отреагировал на прибытие, разве что быстро забычковал очередную зековскую сигарету. Кончила дверца кабины и Николай проследил глазами как лейтенант, выскочивший оттуда, зажав под мышкой стопу папог с личными делами этапников, быстро подошел к двери, постучал и скрылся за ней. - Эй, служба! - крикнул кто-то из глубины автозака, - Чего стоим? - Приехали. - протянул солдат. - А фигли не выпускают? На зону хочу, на зону! Охранник промолчал, но нетерпеливые зеки и не думали отставать. Услышав, что автозак ужи прибыл, этапники подняли невообразимый гвалт: - Открывай калитку! - Что ты там, ПИПа объелся? Не слышишь? - Кончай в уши долбиться! Почему не выпускают? - Я тут париться не намерен! А когда охранник индифферентно отнесся ко всем пожеланиям, один из зеков, как теперь понимал Николай, имевшый за плечами больше одной ходки, крикнул: - Мужыки! Колебли колымагу! И Кулин увидел как это делается. Увидел, и сам принял участие, понимая, что от коллектива откалываться нельзя. Пусть даже за это последует наказание. Все зеки, несмотря на тесноту вскочили и стали синхронно раскачиваться. Те, что стояли у стенок, разом наваливались на них всем своим весом. - И раз! И раз! - задавал ритм шебутной зек. Автозаг ощутимо стал качаться. - Эй! - солдат вскочил и направил на этапников дуло автомата. - Прекратить немедленно! Но зеки не подчинились. Фургон уже слышно хлопал колесами по плитам арки и солдата мотало из стороны в сторону. Кешеры перекатывались, задевая ноги, кто-то, не удержавшись, свалился и теперь верещал как резаный, и на это все накладывалось размеренное: - И раз! Бух! - И раз! Бух! Вдруг зажегся режущий глаза свет. - Прекратить, сволочи! Прекратить! Это, открыв дверь в предбанник к зекам и вывалив оттуда осоловевшего солдата, к решетке припал майор с гладким, почти детским лицом. - А ты кто такой? - Если это раскачивание сию секунду не прекратиться - весь этап пойдет в ШИЗО. - совершенно спокойно выдав это, майор спрыгнул на землю. - Больно мы тебя боимся! - ряфкнул из глубины тел уже знакомый Николаю голос, но качка прекратилась. Автозак рухнул всеми колесами на землю, но Кулина все еще немного мутило и перед глазами покачивались люди в военной форме, стоящие под яркими прожекторами на фоне кирпичной стены. "Наверное именно к такой стенке ставят, расстреливая." - промелькнуло в голове у Николая. - "Таковой жи старой, рябой..." - Выходить по одному с вещами! - теперь команды подавал другой краснопогонник, капитан, на рукаве которого краснела повязка с черными буквами "НВН". Он держал в руках стопу конвертов. - Вызванные говорят имя-отчество, год рождения, статью, срог и проходят не задерживаясь в эту дверь! Первым идет... Очевидно, папки каким-то странным образом перотасовали, ибо Кулина вызвали где-то посередине списка. Он подхватил свой баул, сшитый из половины бутырского матраса, отбарабанил стандартную фразу: - Николай Евгеньевич. Шестьдесят первый, 144 часть 2, три года. - и спрыгнул с подножки. Вынимая свой мешок, он исподтишка осмотрелся. Между дверьми автозака и дверью в стене стоял настоящий живой коридор составленный из молоденьких солдат. Любой из них держал "калашникова", направленного в живот такому же солдату из параллельного ряда. Кулин усмехнулся, представив что бы было, задумай кто сбежать. Ведь пацаны на раз перестреляют сами себя.
|