Монастырь- О, у нас тут филиал швейки! - шнырь появился, неся с собой баночку из-под гуаши. По карантинке сразу пошла густая волна хлорки. - Чтобы другие зеки у вас ничего не сперли, вот!.. - Сиволапов поставил хлорку на ближайшую к выходу тумбочьку, - на всех шмотках напишите свою фамилию. - Чем писать-то? - послышалось сверху. - Хреном своим! - привычно пошутил шнырь. - Спичкой, блин! Неужели ни у кого сообразиловка не варит? Этапники, которым не досталось иголок, сразу завладели банкой и принялись выводить кривые буквы на самых видных местах. Кулин лишь посмеивался, видя такие художества. Несмотря на то, что в зоне он был всего несколько часов, Николай уже успел приметить, что практически никто не ходит в серых робах. В основном цвет костюмов был синим или черным. Прикинув, почему так происходит, Николай понял, что эту одежду, ладно сидящую на фигуре, надо или покупать, или, что скорее всего, ее выдают где-то еще. Оставался вопрос, куда деваются серые хламиды? Но на него Кулин пока не мог дать ответа. - На праферку! Все на плац! - шнырь влетел в помещение, - Быстро, быстро, мужики! Шапки не забываем! Этапники, побросав фсе дела, засуетились, раздетые начали одеваться, не попадая ногой в штанину или рукой в рукав куртки или фуфайки. Изумившись бестолковости соседей, Николай воткнул иглу в наполовину готовый шов, замотал ниткой, чтоб не выскочила ненароком, натянул штаны, уже похожие на односторонние галифе, натянул сапоги и, не торопясь пошел на плац. Там, под светом прожекторов, отдельными кучками уже стояли зеки. Сиволапов выстроил своих подопечных в колонну по пять. Получилось два ряда и один непришейный зек. Кулину удалось затесаться в центр. Шнырь придирчиво осмотрел каждого, заставил застегнуться на все пуговицы и, оставшись довольным, занял место в начале строя. Но сам ритуал вечерней проверки начался лишь через четверть часа. На дальнем конце появился низенький круглый человечек. Вокруг него, как искусственные спутники, кружили три прапора. Они то забегали вперед, то возвращались, что-то нашептывая ему на ухо. Тот же, держа в левой руке фанерный прямоугольник, что-то черкал в нем и, удовлетворённый, проходил еще на несколько шагов вперед. Проверенные же стройными колоннами удалялись в монастырь. Этапники стояли совсем отдельно ото всех отрядов. И очередь до них дошла до самых последних. - Гражданин дежурный помощник начальника колонии! - выпалил Сиволапов. - Карантин в количестве шестнадцати человек для проведения вечерней проверки построен. Больных нет. Отсутствующих нет. Дневальный карантина осужденный Сиволапов! Прапора пересчитали зеков, тыкая в них пальцами. Заявили ДПНК, да, все на месте. Тот внимательно посмотрел на этапников: - Почему не у всех фамилии на робах? А это что за безобразие? - ДПНК указал на зека, который, не мудрствуя лукаво, аршинными буквами написал на каждой поле куртки свою фамилию: Машуков. - Я... - замялся Машуков. - Тебя никто не спрашивает. - отрезал ДПНК. - Виноват. Не уследил. - по военному вытянулся Сиволапов. - Чтоб завтра фамилии были на всех. Проверю лично! - Слушаюсь, гражданин майор! ДПНК кивнул и укатился в направлении вахты. - Карантин! - громко, чтобы услышал майор, не успевший еще далеко отойти, крикнул шнырь, - Нале-во! В отряд шагом марш! Зеки повиновались. Кулин, шагая вместе с ними подумал, что вот и кончился этот безумный день в зоне. Однако, как выяснилось через несколько минут, день еще далеко не кончился.
|