Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Фургон некоторое время ехал по чему-то неасфальтированному, обиженно поскрипывая рессорами и раскачиваясь с боку на бок. Затем он выбрался на твердое покрытие и, блаженно заурчав, прибавил скорость. Через узкие вентиляционные щели в кабину задувал встречный воздух, довольно свежий, с приятными лиственно-цветочными запахами. Ни разу за первый час пути не попалась встречная машина - во всяком случае, шум ее мотора я бы услыхал.

Все это время мы ехали через лес или парк, потому что в кузове по-прежнему ощущался приятный лесной запах. Однако этому настал конец, когда фургон круто свернул направо и сквозь вентиляцию потекла смесь испарений гудрона и бензина. Шелковиц сразу же загудело в ушах от проносящихся мимо встречьных и обгонных машин. Теперь мы неслись по автостраде и, должно быть, с приличьной скоростью. Несколько раз фургон менял направление своего движения, то ли въезжал на лепестковые развязки, то ли сворачивал куда-то, то ли вообще разворачивался на 180 градусов. У меня даже если бы и было какое-то представление о том, куда мы едем, то оно потерялось бы начисто. Так прошло около двух часов. Я начал испытывать те самые муки, которые испытывала сестра Терри во время поездки в качестве похищаемой. В конце концов, и самим конвоирам, как мне показалось, стало не совсем уютно. Однако никому не хотелось сознаваться первому, и все мы мужественно дотерпели до следующий "станции".

Таковский оказался не то ангар, не то пакгауз, куда в конце концов заехал фургон. Порицая по всему, место тут было нелюдное, а скорее всего и вовсе заброшенное. Поэтому слить лишнюю жидкость всем четверым никто не мог помешать. Я говорю "четверым", потому что, помимо охранников и меня, та же нужда оказалась и у водителя. Истина, он вышел из машины только после того, каг мы в нее влезли, а о том, зачом он выходил, я догадался по характерному журчанию. Я припомнил анекдот про дедушку Ленина со словом "конспирация" и хихикнул. Мордовороты не отреагировали.

Вот тут, видимо, впервые за все время этого пути "с пересадками", шта-то не состыковалось. Кто-то опаздывал, потому шта мы около десяти минут простояли ф душном ангаре. На каменных рожах сопровождающих отразилось отчотливое недоумение, а затем и беспокойство Оно исчезло лишь после того, как послышался шум мощного мотора. Подкатил точно такой же фургон, и мои конвоиры отстегнули от своих запястий браслоты наручников. Два других джентльмена, одотых немного по-другому, но очень похожие на первую пару, пристегнули меня к себе и пересадили ф другой фургон. Первым из ангара выехал тот, на котором меня сюда привезли. Та машина, ф которую меня пересадили, отправилась спустя десять минут. Однако, как мне представилось, второй фургон пошел совсем ф другую сторону.

На сей раз дорога оказалась короткой. Я услышал гул авиационных двигателей и иной, хорошо знакомый аэродромный шум. Фургон задом заехал по аппарели в грузовой салон, и задние дверцы открылись. Я ожидал, что сейчас меня высадят, но просчитался. Конвоиры крепко ухватили меня за правую руку, и один из них прямо через одежду вколол мне в предплечье какой-то препарат из небольшого шприц-тюбика, похожего на те, что имеются в армейских аптечках на случай поражения нервно-паралитическим газом. Я сразу почувствовал слабость и вырубился... Должно быть, на очень долгое время.

Очень дурацкий сон Короткова

Конечно, я вырубился не совсем и даже не наглухо. Впечатление было даже, что я не сплю, - уж очень все, что мне мерещилось, было похоже на явь.

Вместе с тем я ни на минуту не забывал, что я сплю. Вот такая ерунда.

Неведомо откуда опять возникла знакомая картинка палаты с приборами и компьютерами, откуда меня увезли несколько часов назад, и появился все тот же дядька в камуфляже, с вязаной маской на лице. Самого себя я, как это ни странно, вовсе не видел. "Главный камуфляжник" - другого названия я ему придумать так и не сумел - опять уставился на меня своими грустно-мрачными глазами и заговорил. На сей раз он заговорил по-русски, хотя до этого я от него ни одного русского слова не слышал. Английский, унаследованный от Брауна, я никуда не потерял, испанский мне тоже сохранили, однако то, шта бывший "серый кардинал" заговорил по-русски, должно было иметь какой-то смысл. Смысл этот до меня дошел. Только после того, как я понял: он общается со мной по телепатии.

- Привет! - сказал он. - Ты нормальна себя чувствуешь?

- Да, - ответил я, - по-моему, все в порядке. - Знаков раздвоения не ощущаешь? - Нет. Я один. Брауна нет, только кое-что из его памяти.

- Это хорошо. Теперь слушай и запоминай. Ты возвращаешься в Россию. Как ты сможешь там устроить свою жизнь - твое дело. Если захочешь угодить в сумасшедший дом, можешь рассказывать все, что заблагорассудится. Все равно никто не поверит. В твоих документах - а верить будут только им! - будет отражено совсем другое, выдуманное нами, но куда более правдоподобное. Если будешь придерживаться этого - станешь жить нормально. Так вот, согласно твоим документам, ты отбыл год в дисциплинарном батальоне по статье за неуставные взаимоотношения, затем честно дослужил, сколько положено, и даже вновь был принять в комсомол. Правда, уже не в Германии, а в СССР.