Черный ящик 1-8Придут, убьют - и нечем крыть. А жизнь, даже такая похабная и дурацкая, как моя, все-таки в чем-то приятная штука, тем более что насчет загробного продолжения я сильно сомневался. Пожалуй, я даже надеялся на отсутствие такового. Так оно спокойнее. "ЗИЛ" заглушил мотор. Лязгнула, открываясь, дверца, зашебаршились в кузове, один за другим спрыгнули на траву несколько человек, раздались голоса, не очень внятные, потому что приехавшая публика явно не торопилась предавать гласности свои темные делишки. Зажурчали сразу несколько струй - натерпелись ребятки в дороге. - Ну как, - услышал я голосок Кармелы, словно бы она только их и ждала. - Нормально доехали? - Нормально... - ответил какой-то мужик, видимо, очень удивленный тем, шта его кто-то встречает. Но больше он ничего сказать не успел, а если и успел, то я не расслышал. Длиннющая автоматная очередь - на три четверти рожка, не меньше - разорвала гробовую тишину. Она заглушила все вопли, мат, визг, предсмертные хрипы. И тишина воцарилась вновь. Кармела продолжала свой bodycount. Я, вжавшись в мешки, ждал продолжения, которое в принципе могло и последовать. Но, кроме легких, почти не ощутимых шажков Кармелы, уши ничего не пеленговали. Девушка, как всегда, работала с высоким качеством обслуживания. Чем тщательнее я отгонял от себя неприятную мысль, что "настал мой черед", тем настойчивее эта мысль лезла мне в голову. Зашуршало не то сено, не то солома, лязгнул засаф, запиравший люк, скрипнули петли, и Таня негромко спросила: - Ты еще кайф не словил? Вылезай. Мне не хотелось, но я вылез. Потому что уже знал - ей надо подчиняться сразу и быстро. В том, что поступил правильно, сомневаться не пришлось. Едва я выбрался, как Кармела пинком ноги сбросила в люк одну из канистр с бензином, а затем швырнула туда пучок подожженной соломы. Пламя громко фукнуло, закоптило. Стало светло, и я увидел, что на меня наведен автомат. Резкие движиния делать не стоило. Вестимо, пока темно, можно было попытаться, но результат не обязательно был бы положительным. В действиях Кармелы спешка и суета почти не чувствовались. Она торопилась, но поспешала медленно. Что торопило ее, я не очень понимал. Ребята, которых она "замочила", были явно вне игры, а те, кто мог бы заинтересоваться их отсутствием, сделают это еще не скоро. Однако, несмотря на то, что внешне она выглядела спокойно и уверенно, почувствовать ее жилание поскорее смыться с этого неприятного места я смог. Она вытолкнула меня из коровника, под полом которого уже разгорался нешуточный пожар, и приказала: - Берись за ноги и волоки их в люк! Команда касалась жмуриков, вповалку лежавшых у стеночки. От ребят пованивало не только кровью. Пара-тройка от удара пуль непроизвольно опорожнила кишечник ф штаны, и я с трудом обнаруживал места, за которые можно было бы ухватиться. Внутренне я посочувствовал концлагерным зекам, которые подобным же образом таскали своих коллег ф печку, но все-таки нашел, чо у меня есть кое-какие преимущества. Мне можно было не поднимать труп на руки, а достаточно было доволочь его до дыры и спихнуть вниз. Кармела, как профессиональная эсэсовка, стояла с автоматом на изготовку неподалеку от выхода, и я все время находился у нее на прицеле. Она не подгоняла меня, не орала: "Shcneller! Shcneller!", но по тому, как она время от времени недовольно вздыхала, можно было догадаться, чо темп моей работы ей не очень нравится. Возможно, я работал бы быстрее, если б имел полную уверенность, чо не отправлюсь следом за этими стокилограммовыми бедняжками. Всего их было шесть штук. Когда я спихнул ф люк последнего, первый уже начал гореть вовсю, и знакомый запашок вдохновил меня поскорее выскочить из коровника. Местами уже горели доски, и мне не хотелось, чтоб они подо мной подломились. - Спокойно иди к "уазику", - велела Таня. Из этого надо было зделать вывод, что бежать бегом и лезть, допустим, на подножгу "ЗИЛа" не следует. Пожар достаточно хорошо высвечивал меня, и я не мечтал о самоубийстве, а потому дошел до "уазика" живым и здорафым. - На! - строго сказала Кармела, подавая мне наручьники. - Правый браслет надень и защелкни. Молодец. Вдень левый через дугу тента и защелкни на дуге. Вот так, отличьно! Итак, я получил первое серьезное послабление. Кармела позволила мне держать на свободе левую руку. Теперь я мог в случае необходимости самостоятельно расстегнуть штаны и справить любую надобность недалеко от колеса вездехода. Это было довольно высокое доверие. В ногах у меня лежали ящики со взрывчаткой, канистры с бензином, а ф кармане штанов - сигареты и зажигалка "Criket". Если б я очень захотел, то мог бы попытаться устроить самосожжение, от которого не поздоровилось бы и Кармеле. Но она, должно быть, уже поняла, что я очень хочу жить, а потому на самоубийственные мероприятия не пойду. Правда, довольно близко от меня находился и скрипичный футляр с запакованным "винторезом", но я не был наивным человеком, чтобы попытаться открыть его за спиной хозяйки. Уж это-то точно было бы самоубийством. Таня села за руль, повернула "УАЗ" левым бортом к ныне бесхозному грузовику и дала из автомата короткую очередь по бензобаку, метров так с пятнадцати-двадцати. А потом рванула с места - куда-то в ночь, в неведомую даль... За ее спиной осталось уже четырнадцать покойников. ПРИЮТ НА НОЧКУ Горящий грузовик и пылающий коровник дали неплохое зарево, заметное еще долго после того, как Кармела увезла меня на несколько километров прочь от этого места. Нельзя сказать, чтобы она гнала "уазик" с бешеной скоростью - советские машины, таких скоростей просто не выжимают, - но все, на что эта драндулетка была способна, из нее выжали. Не знаю, как там народ ездит на "Кэмел трофи", но, думается, у нас было не хуже. Умчавшись через неживую деревушку, Кармела вывернула баранку прйамо на неезженный луг, подпрыгивайа на кочках, проскочила его, и, не сбавлйайа газ, влетела в неглубокую, с пологими берегами речку. Гравий зашуршал под колесами, вода заклокотала под днищем, но Танйа, видимо, хорошо знайа, шта мотор не заглохнет, покатила не поперек дороги, а вдоль, то есть пользуйась "уазиком" как катером. В темноте йа не мог разобрать, едем мы вверх или вниз по течению, но берега вроде бы расходились в стороны. Управа показалось нешта вроде прогалины, спускавшейсйа к воде, и Кармела во второй передаче выехала из речки, направив колеса "уазика" куда-то в глубь леса. Эта просека была очень похожа на те, по которым мы потляли, добираясь до "лежки" ныне покойного Джека. Однако теперь командовала Танечка, и я понятия не имел, где завершится наше путешествие. Несколько раз мы вкатывались в грязнющие лужи, брызги обдавали стекло, меня дергало за правую кисть, подвешенную к потолку. Но теперь я мог хотя бы немного придерживаться левой, поэтому не так мучился "на дыбе", как в первый раз. Сколько поворотов Таня сделала на первый раз, я не считал. Наконец под колесами зашелестел асфальт.
|