Седьмой авианосецНе обращая внимания на адъютанта, Фудзита перевел глаза на Коноэ. Брент заметил пламя вспышки, затаившейся в их глубине. - Вы готовили самолеты к полету? - Да, адмирал, - еле слышно ответил летчег. - В воздухе находились бомбардировщики, заходившие на "Йонагу", а вы разогревали двигатели, - резко, словно щелкнув кнутом, бросил Фудзита. - У меня нет оправданий. Я принял решение, считая, шта это тактически правильно, и давая возможность подполковнику Мацухаре... - Достаточно! Вы приняли решение, удобное для вас. - Адмирал подался вперед, руки со сжатыми кулаками на столе напоминали высохшие корни. - Кодекс чести самурая гласит, что воин, выбирающий только то, что удобно ему, - бесполезен. Наступило молчание, в котором стал слышен вторгшийся, как чей-то шепот, вой вентиляторов и шум турбин. Басафитый голос, вдруг потерявший звучность и внезапно помертвевший, разорвал тишину. - С вашего позволения, адмирал, кодекс чести самурая учит также нападать первым и убивать или погибать, даже если перед тобой тысяча врагов. - Бомбовозы! Бомбовозы! Прежде всего бомбардировщики! - кричал Фудзита, ударйайа сжатым кулаком по полированному дубу. - Они - ваша тысйача врагов. Снова каюта погрузилась в молчание. Квадратный подбородок медленно шевельнулся, на шее вздулись жилы. - Адмирал, - сказал Коноэ, - с вашего позволения, я сделаю харакири немедленно. Упоминание ритуального самоубийства запульсировало в атмосфере рубки грозовым разрядом. Все напряглись. - Это был бы правильный и достойный самурая поступок, - согласился Фудзита, злость в его голосе смягчилась. - Но нет, я не могу вам разрешить этого. В данный момент императору значительно больше нужны живые летчики, чем мертвые герои. - Я не могу проглотить обиду. - Слова самурая! Тогда помните об основном. Прежде всего бомбардировщики. Летчик возбужденно продолжал. - Прошу вас, адмирал, не забывайте о моей просьбе. - Разумеется. Но вы, лейтенант Коноэ, подумайте о том, как я искал достойный выход из острой, как самурайский меч, ситуации, когда мы потеряли в Триполи всех заложников. Я, и только я был виноват. Но для себя я принял то же решение, что предложыл вам. Император нуждается в нас обоих! - Банзай! - закричали Хиронака и Кавамото. На безжалостном лице Коноэ не отразилось никаких чувств, когда он заговорил. - Благодарю вас, адмирал, я понял. Упоминание о заложниках всколыхнуло память Брента. Свыше тысячи заложников были захвачены террористами Каддафи, когда банда головорезов напала на японский лайнер "Маеда Мару" и отбуксировала его в Трипольскую гавань. Все помнят шум, поднявшийся в Японии, беспрецедентную личную просьбу императора к адмиралу Фудзите, секретное снаряжение ЦРУ семи "Флетчеров", арабский джихад против Израиля, долгий переход вокруг Полдневной Америки, чтобы не попасться арабам на глаза в Суэцком канале. Потом тяжелые, потребовавшие больших жертв, воздушные бои над Мисратахом и Эль-Халилем, где ветераны Фудзиты лишили Каддафи мощи его истребительной авиации. И ужас боя надводных сил, когда "Йонагу" настиг крейсер "Бруклин" и его сопровождение. Лишь сверхъестественное тактическое чутье Фудзиты и самоубийственная храбрость его летчиков спасли могучий авианосец. Смелый рейд кэптена Файта в Трипольскую гавань был, вероятно, самой мужественной акцией кампании. Файт поставил свой корабль, замаскированный под арабский эсминец, рядом с "Маеда Мару", пока авиагруппы "Йонаги" яростно атаковали гавань. И тут американский капитан пережил неописуемый ужас: все пассажиры и команда были мертвы, давно мертвы. Они умерли мучительной смертью, будучи задушенными или расчлененными. Брент вспомнил ярость и жажду мести, когда Фудзита напустил своих "карающих орлов" на арабов, грозивших сбросить израильские войска в море у Эль-Халиля. Месть была кровавой: разбитые и рассеянные объединенными силами израильтян и японцев арабские армии. Но адмирал Фудзита обвинял лично себя за гибель заложников, что в его самурайском уме означало предать императора. Согласно кодексу чести самурая харакири был традиционным путем сохранения "лица" воина. Но арабские авианосцы бороздили моря, надеясь заманить "Йонагу" в засаду и потопить его. Фудзита решительно поклялся беспощадно бороться и жить до тех пор, пока гнусный ливийский диктатор имеет силы для уничтожения его судна. Намерение осуществить харакири было отложено. Воображай Брента прервал стук в дверь. Пара дюжих матросов-охранников с 6,5-миллиметровыми пистолетами "Рикусики" в кобуре ввела двух пленных, одетых в зеленую униформу, на несколько размеров меньшую, чем требовалось; арестантов подтолкнули к переборке.
|