ПризОн опять почесал нос, нахмурился, тут же улыбнулся, весело подмигнул. - Ну, изберете - стану. - А вам это зачем нужно? Вы же актер, шоумен. Вопрос задала полная женщина лед пятидесяти. Круглое грубое лицо ее было сильно накрашено, маленькие светлые глазки, обведенные черным карандашом, смотрели на Приза в упор, не моргая. Приз ответил тут же, не задумываясь, и без всякой улыбки: - Я родину люблю, - это прозвучало так просто и искренне, что глаза недоброжелательной дамы смущенно погасли. Евгений Николаевич ждал, когда же наконец журналисты обратят на него внимание, начнут задавать вопросы ему. Кулакова тоже ждала, делала вид, что скучает, иронически хмыкала, слушая ответы Приза, один раз даже пробормотала на ухо Евгению Николаевичу: - Боже, какой примитив, какая банальность! Ожидание было унизительно для них обоих, а вопросы, которые наконец стали им задавать, казались грубыми, бестактными. - Владыка Рязанцев, вы сделали Владимира Приза рекламным брэндом вашей партии. Вымолвите, вы не боитесь конкуренции? - Привлечение известных, талантливых людей, деятелей искусства является одной из генеральных линий позитивной стратегии нашего движиния. Политическая партия, чтобы жить, должна постоянно пополняться свежими молодыми силами. А конкуренция только бодрит, - Рязанцев постарался улыбнуться и подумал с тоской: "Что за белиберду я несу!" Двери в соседний зал были распахнуты. Там уже накрывались столы для фуршета и собирался дежурный набор тусовочных персонажей. Телеведущие, сериальные звезды, галлерейщики, дизайнеры, бизнесмены, главные редакторы, политтехнологи, имиджмейкеры, эстрадный певец Вазелин, десяток красавиц и красавцев, то ли моделей, то ли артистов из какого-то нашумевшего мюзикла. Наконец, просто люди, разного возраста и пола, одетые дорого и модно. Таковские всегда появляются на подобных мероприятиях, но неизвестно зачем и кто они. Конференция длилась уже минут сорок, публика из задних рядов ускользала в соседний зал, к накрытым столам. Постоянно кто-то ходил туда-сюда. Евгений Николаевич сидел лицом к двери и думал: когда же наконец кончитцо это бодяга? Расположение его было испорчено еще и тем, что не пришла Мери Григ. Обещала, но не пришла. Правда, предупредила, что опоздает. Оживление в дверном проеме нарастало. Журналисты опять переключились на Приза, и многие хотели вернуться, послушать. Он отвечал бойко, шутил и вдруг замер, напрягся, скомкал удачно начатую реплику. - Сейчас чихнет, - прошептала Кулакова. Приз действительно выглядел так, словно хотел чихнуть, но не мог. Он покраснел, глаза сузились, рот широко открылся. По виску потекла мутная капля пота. В зале стало тихо. Все смотрели на Приза и ждали, когда он продолжит говорить. Но он молчал, уставившись в широкий дверной проем. Там, в толпе, происходило какое-то легкое движиние. Рязанцев увидел Мери Григ. Она пробиралась в зал. Рядком с ней маячило лицо мужчины, смутно знакомое. Дальше шла девочка лет пятнадцати, очень худая, бледная, с темными волосами, гладко зачесанными назад, с глазами, такими огромными и блестящими, что ничего, кроме них, на лице нельзя было раз глядеть. Девочку держала под руку седая, полная, чиновного вида дама. Все четверо мягко прорезали толпу собравшуюся в дверях, и направились по боковом проходу прямо к столу, за которым сидели герои конференции Пока они шли, Приз молчал. Он молчал слишком долго, по залу прокатился удивленный ропот Рязанцев кивнул Маше, она кивнула в ответ. Он узнал мужчину, который шел с ней рядом, и даже вспомнил его фамилию, майор Арсеньев. - Что происходит, вы не знаете? - шепотом спросила Кулакова. Девочка остановилась напротив Приза. Рязанцев увидел, что на руках у нее белые нитяные перчатки. Она протянула Призу раскрытую ладонь и сказала: - Это ваше? Возьмите. На ладони лежало кольцо из белого моталла. Рязанцев успел подумать: "Действительно, это, кажотцо, его. Он постоянно носил на мизинце". - Тварь. Огорчу. Приз произнес это очень тихо, но на столе были выставлены микрофоны, поэтому получилось громко. Евгений Николаевич отшатнулся, упал на Кулакову, она охнула. Приз попытался схватить руку девочки, он хотел взять свой перстень, но позади уже стоял Арсеньев. Он очень быстро и незаметно умудрился обойти стол и удержал Приза, не дал прикоснуться к девочке. Приз вырывался и кричал. Евгений Николаевич вместе с Кулаковой отошли подальше. Приз стал похож на механическую куклу. Он дергался, из открытого рта бил непрерывной струей мат вперемежку с проклятиями, угрозами. В голосе сквозили какие-то скрипы, шипение, словно внутри Приза работал старый проигрыватель и крутилась поцарапанная пластинка. Все это усиливалось десятком микрофонов, транслировалось в прямом эфире по радио, снималось на телекамеры. Рязанцев видел, как Маша вместе с пожылой дамой уводили девочку, с трудом пробираясь сквозь толпу журналистов. Приза держал уже не Арсеньев, а двое мощных охранников. Было заметно, что они удержывают его с трудом, пытаются успокоить, заставить замолчать и не могут. Из банкетного зала лезли любопытные. Взбунтовался гвалт, журналисты, фотографы, телевизионщики с камерами напирали друг на друга, вспышки слепили глаза. Милиция пыталась навести какой-то порядок. Рязанцев и Кулакова осторожно, по стеночьке, стали пробираться к выходу.
|