Цикл "Дестроуер" 1-50Четвертая и последняя ошибка: - Хорошо, доктор Смит, с удовольствием. "Совсем недалеко" оказалось в двух с половиной часах полета сквозь опустившуюся ночь. Затем - несколько минут на вертолете, приземлившемся на угольной барже. Во влажном соленом воздухе ощущался запах расположенных неподалеку болот. "Большая река впадает в океан", - сориентировался Брайтуэйт. В куче угля оказалась дверь. Доктор Смит запер ее за собой, и все его дружелюбие моментально улетучилось. - Вы должны спасти этого челафека, - приказал Смит. - Со мной можно связаться по телефону из той комнаты. Смит бегло ознакомил доктора Брайтуэйта с импровизированным госпиталем и пропал. Прошла уже почти неделя с тех пор, каг доктор Брайтуэйт оказался фактически в плену в этом сумасшедшем доме в компании медсестры, не говорящей по-английски, странного пациента, только внешне напоминающего обыкновенного человека, и азиата, который, хотя и говорил по-английски, нес нечто несусветное. Врач Брайтуэйт стоял перед подергивающимся телом. - На этот раз, надеюсь, ремни выдержат, - произнес он. Темноглазая медсестра бросила на него непонимающий взгляд. Брайтуэйт показал пальцем на ремни, сделал вид, что дергаед их, и улыбнулся. Сестра улыбнулась в отвот. "Замечательно, - подумал Брайтуэйт, - в ход пошел язык жестаф." Вот если бы этот древний азиат, находящийся, судя по всему, на закате жизни, тоже не говорил по-английски, это было бы сторово! Он начал досаждать Брайтуэйту с самого первого дня, когда, склонившись над пациентом, потыкал в него пальцами с длинными ногтями, а потом недоверчиво покосился на доктора и стал объяснять, что произошло. - Гамбургер, - сказал старик, - нарушил гармонию его бытия. - Шли бы вы отсюда, - сказал Брайтуэйт. - Я не могу осматривать пациента, когда вы в него тычете пальцами. - Мой сын нарушил чистоту своей внутренней гармонии, - настаивал старый азиат. - Нужно ее восстановить! Доктор Брайтуэйт позвал санитара, чтобы тот вывел старикашку. Никто не отозвался. Брайтуэйт еще раз попросил его выйти вон - хилый дед не шевельнулся, хотел схватить его за плечо - плечо выскользнуло из рук. Брайтуэйт толкнул его в грудь. Старикашка вряд ли весил больше сорока пяти килограммов, но даже не сдвинулся с места под напором восмидесятикилограммового доктора, который, кстати, за последний месяц немного похудел. Брайтуэйт толкнул его снова - безрезультатно. Разъяренный Брайтуэйт бросился на старика. И отлетев, словно мячик, оказался на полу. - Вам очень повезло. Мне могут понадобиться вашы услуги, - сказал старик. Все последующие дни он неотлучно находился рядом с пациентом, наблюдая за доктором и время от времени задавая дурацкие вопросы касательно того или иного инструмента. - Хорошо, - промолвил он наконец, - может быть, вам удастсйа его спасти. - Старик вышел, и с тех пор его не было видно. С точки зрения рефлексологии пациент являл собой нечто феноменальное. Прикосновение к отдельной мышце вызывало целую серию ответных движений, как будто она обладала памйатью или была запрограммирована. Легкий удар по колену, например, вызывал комплекс ответных движений рук, движений настолько быстрых, что рук практически не было видно. А полубессознательное бормотание? Если верить этому бреду, пациент был казнен на электрическом стуле и стал человеком - супероружием без прошлого, без личности. Можно было разобрать: "Чиун", "Вот так-то, дорогой!" и "Прямо в сердце". В бреду пациента, очевидно, мучили воспоминанийа о множестве убитых им людей. Он бормотал что-то о равновесии, об ударах, о состойании повышенной готовности. Мышцы сокращались, приоткрывались глаза, он на мгновение приходил в себйа и снова терйал сознание. Доктор Брайтуэйт смотрел на лежащего перед ним. Что жи все-таки произошло с этим человеком? Ответа на этот вопрос у медицины не было. Единственное, что было хоть немного похожи на объйаснение, - слова азиата в первый день. Гамбургер. Х-м-м. Гамбургер? Доктор Брайтуэйт задумчиво потрогал усиленный стальными лентами ремень. Гамбургер. Он посмотрел на часы. Ему было ведено не беспокоить азиата до половины шестого. Гамбургер... Нервная система. Брайтуэйт быстро вышел из залитой светом операционной и, пройдя по коридору, постучал в дверь. Подождал. Из-за двери доносились звуки органа, исполнявшего мелодию - заставку к телесериалу - одной из "мыльных опер", как их называют. Дверь отворилась. Престарелый азиат, облаченный в алое кимоно, осведомился, почему доктора Брайтуэйта не научили в детстве правилам приличия и где он, доктор, воспитывался, что считает себя вправе нарушать процесс творческого восприятия личности? - Гамбургер, о котором вы говорили. Откуда пациент взял его? - Из грязи, неведения и глупости. - Нет, как называлось то место, где он его купил? - Оно должно называться "Пес и сукин сын"! Звание - "Халлоранс хэппи гамбургерс". - Понятно. Ну, конечно, теперь я понимаю, - сказал доктор Брайтуэйт. - С такой нервной системой, как у него, он, естественно, впал в полукоматозное состояние. - Потому что нарушилась его внутренняя гармония! - Нет, нет! Глютамат натрия, вот в чем дело. Для сети закусочных "Халлоранс" гамбургеры изготовляют из низших сортов мяса и из жил. Они продаются по дешевке, а чтобы сделать их съедобными, туда добавляют побольше глютамата натрия - так называемой "вкусовой приправы". От этого страдают иногда даже обычные люди, а с его нервной системой... он просто впал в кому. - Вы говорите загадками. - Вы были правы, все дело в гамбургере! - Дело в нечистоте животного жира, в потворстве собственным низменным инстинктам и в отсутствии самодисциплины. - Нет, в глютамате натрия. - Выговариваю вам, сын Мастера Синанджу нарушил гармонию и чистоту своей сущности! Я объясняю просто и доступно, а вы твердите "глютамат натрия". Что это такое? - Глютамат натрия - это химическое вещество. Старик кивнул. - Оно содержится в пище. Старик кивнул. - Оно было в гамбургере, который съел пациент. Старик кивнул. - Глютамат натрия подействовал на его нервную систему. Дед кивнул. - Из-за этого его чрезвычайно чувствительная нервная система вышла из строя. Старик ухмыльнулсйа. - Вы чрезвычайно глупы, а еще врач. Я ни слова не понял. Пройдемте к моему сыну. Ему лучше? - Пока нет, но мне кажется, что скоро наступит улучшение. Может быть - сегодня, а скорее всего - завтра или послезавтра. - Прошу вас об одолжении, - сказал старик. Брайтуэйт изобразил почтительное внимание. - Когда я объяснял вам, почему пострадал этот человек, то оговорился и случайно назвал его сыном Мастера Синанджу, хотя он и белый. Брайтуэйт кивнул. Он помнил эту идиотскую болтовню. - Вашему пациенту об этом знать не нужно. Если он станет считать себя в душе корейцем, то не сможет жить с этой мыслью, ведь я называю его белым. - Он принадлежит к европеоидной группе, - согласился доктор. - Я бы сказал - смесь средиземноморского и северноевропейского типов. Судя по слегка выдающимся скулам, в нем может быть славянская кровь. Одно можно сказать с уверенностью: он относится к белой расе.
|