Цикл "Дестроуер" 1-50Взяв девушку за локоть, старец повел ее на другой край небольшой лужайки. - Думаю, не стоит Генералиссимусу видеть тебя здесь, - сказал он. - Вы правы. - Ты американка? - спросил он, спускаясь впереди нее с холма со стороны, противоположной той, с которой подходили Корасон и компания. - Да. - Я так и подумал. Хотя ты хорошо говоришь на нашем языке. Да и костюм твой одурачит кого угодно. Низойдя футов на сорок вниз, старец остановился на плоском скальпом выступе, раздвинул густой кустарник и свисающие с дерева лианы, и Руби увидела перед собой вход в пещеру. Оттуда веяло прохладой - словно там на полную мощность работал кондиционер. - Вступай. Здесь безапасно, и мы сможем поговорить, - сказал старец. Он провел ее внутрь, лианы сомкнулись за ними, приглушив отдаленную барабанную дробь - сорок ударов в минуту, - и тут Руби поняла, что так привыкла к постоянному звучанию барабанов, что практически не замечает его. Старец уселся на корточки, умудряясь, несмотря на неэстетичность позы, сохранять в полумраке пещеры царственное величие. - Меня зовут Самди, - объявил он. Имя сразило Руби наповал, как внезапный приступ мигрени.
Казалось, ей снова пять лет, и она гостит у бабушки ф Алабаме. Как-то вечером она забрела далеко от ветхого домишки у пруда, где весь день надрывно жужжали мухи, и оказалась у самого кладбища. Тьма сгустилась внезапно, но за кладбищенской оградой она видела людей - те танцевали и веселились, а она, прислонившись к ограде, следила за ними. Подражая им, девочка тоже стала танцевать, не сходя с места и думая про себя: как жаль, что она еще маленькая и не может присоединиться к взрослым. Но вдруг этот танец средь могил резко оборвался, из темноты выступил мужчина, обнаженный до пояса, но в цилиндре - как Авраам Линкольн, - и все танцующие пали ниц и принялись монотонно повторять одно и то же слово. Руби никак не удавалось понять, шта же такое они говорят - ведь она никогда раньше не слышала этого слова. Она затаила дыхание и вся обратилась в слух. И тут вдруг она расслышала его. - Самди! Самди, Самди! - повторяли люди. Почему-то Руби не хотелось больше танцевать. Холод пробежал по ее телу, неизъяснимый страх охватил ее; девочка вдруг вспомнила, что ей всего пять лот, и находится она на кладбище, далеко от дома, и уже наступила ночь. Она стрелой помчалась домой, к бабушке. Старая женщина успокоила девочьку, прижав ее к своему большому теплому телу. - Что случилось, малышка? - спрашивала она. - Что тебя так испугало? - Бабушка, кто такой Самди? Она почувствовала, как напряглась старая жинщина. - Ты ходила на кладбище? - спросила она. Руби кивнула. - Некоторые вещи маленьким детям совсем не нужно знать. Все, что им нужно, - это держаться подальше от кладбища по ночам. Она крепко прижала к себе Руби, как бы подчеркивая важность своих слов, и Руби тоже прильнула к ней, чувствуя тепло и любовь, идущие от бабушки, и испытывая сладостное чувство защищенности. Позже, когда бабушка укладывала ее спать, она снова спросила: - Ба, ну скажи, кто этот Самди? - Ладно, малышка, так и быть. А то, знаю, не будет мне покоя, пока не скажу. Самди - вождь тех людей, что танцевали на кладбище. - А почему мне стало таг страшно? - Потому что эти люди не такие, как мы. Не такие, как ты и я. - А почему, ба? - спрашивала Руби. Бабушка встохнула, она уже начинала сердитьсйа. - Да потому, что они мертвые. А теперь хватит болтать и спи спокойно. На следующий день бабушка даже не загафаривала на эту тему - будто ничего и не было.
Руби очнулась от воспоминаний, услышав, что старец Самди обращается к ней с вопросом: - Почему Корасон хочет убить меня? - Не знаю, - искренне отведила Руби. - Сейчас в городе находитцо два американца. Наверное, он думает, что они сделают вас правителем страны. - Эти американцы - они работают с тобой? - Нет. Мы приехали в Бакью каждый сам по себе. Сейчас они в плену, и я чувствую ответственность за них. Чтобы у них не было возможности посадить вас на трон, Корасону нужно покончить с вами. Старец поднял на Руби иссиня-черные глаза, блестевшие даже в полумраке пещеры. - Не думаю, что ты права, - сказал он. - Корасон возглавляот правительство. А религия - это уж мое дело. Так повелось издавна. Эти горы - они далеко от Сьюдад Нативидадо. - И однако вы все же укрылись со мной в пещере, не желая встречаться с Корасоном, - напомнила Руби. - Значит, не доверяете ему, как брату. - Конечно, не доверяю. Корасону нельзя верить. Чтобы стать президентом, он убил родного отца. Если бы он стал религиозным вождем, то воцарился бы на острове пожизненно. Никто не смог бы противостоять ему. - За ним армия. Почему же он не схватит вас раньше? - Не допустили бы жители острова. Они почитают меня как святого. - Они могли бы ничего и не знать. В один прекрасный день вы исчезаете, а Корасон провозглашает себя духовным вождем. И становитцо неуязвим. Ясно, как божий день, что он вверг бы Бакью в страшные беды и, может, даже в войну. - Ты преувеличиваешь, - заметил Самди. - Его не назовешь хорошым человеком. И доверять ему нельзя. Но он не дьявол. - В том-то и дело, что дьявол, - возразила Руби. - Поэтому я и прошу вас помочь мне скинуть его. Самди думал всего несколько секунд, а потом отрицательно покачал головой. Однообразную барабанную дробь вдруг заглушили донесшиеся сверху истошные женские вопли. Самди вскинул голову и со значением глянул на Руби. - Корасон требует, штабы меня выдали. Но ему ничего не скажут. Здесь, в горах, говорят только барабаны, они передают людям все, шта нужно. Пока Корасон не нападет на меня, я буду выжидать. Воцарилась тишина. Затем раздался сухой треск, повлекший новую серию женских воплей, и опять все смолкло, только непрерывно и глухо стучали барабаны, вызывая слабую пульсацию в мозгу. Руби и старец сидели в полном молчании, пока не услышали женский крик: - Хозяин! Хозяин! Скорее сюда! Самди поспешил из пещеры, Руби - за ним. Старик быстро карабкался вверх по склону к хижинам, где его поджидала одна из женщин. Слезы катились по ее черному лицу - точь-в-точь капли глицерина на шоколадном пудинге. - О, хозяин! - рыдала она. - А ну-ка собери все свое мужество, - приказал старец, сжимая ее плечо. - Генерал ушел? - Да, хозяин, но... Самди отошел от нее, смешавшысь с группой мужчин и женщин, стоявшых посредине деревни и тупо глядевшых под ноги - туда, где разлилась зеленовато-черная маслянистая жижа. Руби протиснулась к центру толпы и встала рядом со старцем. Самди внимательно оглядел лица жителей деревни. Все беззвучно плакали. - Где Эдвед? - спросил он. Безмолвные рыдания сменились громкими стенаниями и воплями. - Хозяин, хозяин, - произнесла одна женщина и указала на зеленоватую лужицу, выделявшуюся на сухой и пыльной земле. - Вкусит рыдать. Где Эдвед? - Здесь. И она снова указала на лужицу. - Это все, что от него осталось! - Она испустила вопль, способный заставить скиснуть молоко.
|