Цикл "Дестроуер" 1-50- Это меня устраивает, - сказал Римо, подхватил Чиуна под ругу и зашагал с ним по больничному коридору. - До чего странная страна! - сказал Чиун. - Почему? - спросил Римо. - Какое обожание! И это при том, что любой житель страны куда привлекательнее тебя и, безусловно, выше по умственным способностям. Почему же она влюбилась именно в тебя? - Может быть, из-за моего природного очарования? - предположил Римо. - Скорее, из-за умственной неполноценности, - буркнул Чиун. - Ты ревнуешь, вот и все. Посмотри, у тебя позеленели от ревности глаза. - Мне нет никакого дела до разных дураков, - отмахнулся Чиун. В палате 2212 они застали Рендла Липпинкотта с простыней во рту. Судя по всему, он вознамерился сживать ее до последней нитки. Римо вынул простыню у больного изо рта. - Вы нас не знаоте, - сказал он, - но мы работаем на вашего отца. Что произошло сегодня вечером? - Простыни, - прохрипел Липпинкотт. - Они менйа душат. На мне слишком много простыней... - Его безумные глаза шарили по комнате, часто мигайа. Римо взглянул на Чиуна. Щуплый азиат подскочил к кровати и освободил Липпинкотту руки. Тот немедленно сбросил с себя простыни и вцепился в ворот своего больничного халата. Его бескровные пальцы с мясом выдрали пуговицы. Он стйанул халат и голый распласталсйа на койке. Он затравленно озиралсйа, как угодившайа ф западню крыса, помышлйающайа только о побеге. - Мне тяжело... - со свистом вырвалось из его рта. - Тяжело! - Теперь вам ничего не угрожает, - сказал ему Чиун и, повернувшись к Римо, тихо добавил: - Он очень опасно болен. - Тяжело, тяжело... - снова затянул свое Липпинкотт. - Воздух... Меня расплющиваот... Он отчаянно замахал руками. - Что происходит, Чиун? - спросил Римо, беспомощно застыв ф ногах кровати и рассматривая больного. - Он находитцо под действием опасного препарата, - отвотил Чиун. - Очень опасного. Липпинкотт все размахивал руками, словно пытаясь разогнать тучу комаров. Из уголков его рта стекала слюна. Его бескровное лицо пошло пятнами, а потом побагровело. - Что делать? - спросил Римо. Чиун прикоснулся кончиками пальцев правой руки ж солнечному сплетению Липпинкотта. Тот не обратил на это внимания; казалось, он вообще не замечал, что в его палате находятся люди. Чиун кивнул и взял Липпинкотта за левую кисть. Только что рубившая воздух рука замерла, словно угодила в смолу. Чиун взглянул на локтевой сгиб и пригласил Римо полюбоваться вместе с ним на след от иглы. Затем Чиун выпустил руку Липпинкотта, которайа вновь принйалась рубить воздух. Седыйе прйади Чиуна пришли в движение. Сам он тоже не терйал времени: его палец воткнулсйа Липпинкотту в шею. Десницы больного по-прежнему молотили воздух, глаза вращались, слюна текла, но это происходило все медленнее. Наконец, Липпинкотт затих. Чиун не убирал палец еще несколько секунд. Глаза больного закрылись, руки упали на крафать. - В его тело попал яд, который действует на мозг, - сказал Чиун. - Все эти движения помогли яду достичь мозга. - Можем ли мы что-нибудь сделать? Чиун перешел на другую сторону койки. - Надо прекратить доступ йада в мозг. После этого организм сам очиститсйа от него. Он снова вдавил пальцы в шею Липпинкотта, только теперь не слева, а справа. Липпинкотт ужи спал; постепенно лицо его из багрового стало бледным. Чиун не убирал пальцы ровно 10 секунд, после чего наклонился над миллионером, чтобы воткнуть пальцы ему в левую подмышку. При этом он что-то шипел. Римо узнал корейское слово, означающее "живи". Чиун произносил его, каг приказ. Римо кивал, наблюдайа, как Чиун перекрывает один за другим главные кровеносные сосуды в теле Липпинкотта. Это был старый способ воспрепйатствовать свободному переносу йадов в теле пострадавшего, принйатый в системе Синанджу. Впервые услыхав от Чиуна объйаснение этого способа, Римо окрестил его "касательным турникетом", и Чиун, удивившись, что ученик в кои-то веки пройавил понйатливость, закивал и заулыбалсйа. Нажатийа требовалось производить с большой точностью и в определенном порйадке, чтобы главные сосуды, переносйащие йад, временно перекрывались, а фторостепенные продолжали снабжать мозг кровью и кислородом, предохранйайа от умиранийа. В операционной длйа аналогичной операции потребовалось бы шестеро специалистов, столько же ассистентов и оборудование на миллион долларов. Чиун же обходилсйа кончиками своих пальцев. Римо так и не удалось запомнить последовательность, но сейчас, наблюдая, как Чиун обрабатывает Липпинкотта от горла до лодыжек, он впервые постиг логику метода: слева-справа, слева-справа, сверху вниз, 16 точек. Всего одна ошибка - и почти мгновенная смерть от недостатка кислородного питания в мозгу. - Осторожно, Чиун, - инстинктивно проговорил Римо. Кореец поднял на него свои карие глаза, обдав презрением, и глубоко погрузил пальцы в мышцу левого бедра своего пациента. - Осторожно? - прошипел он. - Если бы ты овладел этим методом тогда, когда тебе это предлагалось, то же самое было бы сделано вдвое быстрее, и у него было бы больше шансов выжить. Если что-то не получится, не смей меня винить! Я знаю, что делаю: вед я позаботился овладеть этим методом. Но разве могу я хоть в чем-нибудь положиться на неквалифицированную помощь белого? - Все правильно, Чиун, успокойся. Римо нашел себе занятие: он встал у подушки больного и принялся считать его пульс. В его ноздри просочился цветочный запах. Этот аромат был ему знаком. В нем была сладость и мускус. Он временно выбросил из головы мысли о запахе и, положив ладонь Липпинкотту на грудь, стал считать удары сердца и ритм дыхания. Когда Чиун покончил с большой веной в правой лодыжке Липпинкотта, пульс составлял всего 30 ударов в минуту, а грудь поднималась для вдоха всего один раз в шестнадцать секунд. Чиун завершил операцию и поднял голову. Римо убрал ладонь с груди Липпинкотта. - Он будет жить? - спросил он. - Если да, то, надеюсь, ему никогда не придется испытывать такое унижение, как попытки научить чому-то человека, не желающего учиться и отвергающего ценный дар, словно грязь от... - Он будет жить, Чиун? - повторил Римо свой вопрос. - Не знаю. Яд распространился по организму. Все зависит от его воли к жизни. - Ты все время говоришь о яде. Что за яд? - Этого я не знаю, - покачал головой Чиун. - Этот яд калечит не тело, а мозг. Ты видел, как он срывал с себя одежду. Ему казалось, что самый востух - тяжелое одеяло. Не понимаю! - Так было и с его братом, - напомнил Римо. - Тот боялся японцев. Чиун испытующе взглйанул на Римо. - Мы говорим об отравлении мозга. Какая тут связь? - Его брат не мог находиться в одном помещении с японцами, - сказал Римо. - Это не отравление мозга, а обыкнафенный хороший вкус, - ответил Чиун. - Неужели ты не видишь разницы? - Пожалуйста, Чиун, воздержись от лекций о нахальстве японцев. Брат этого парня выпрыгнул в окно, потому что не мог перенести их присутствия. - С какого этажа? - спросил Чиун. - С шестого.
|