Цикл "Дестроуер" 1-50Однако она находила его приятным, хотя и глуповатым. Он болтал о невинных удовольствиях, подобно хождению по песочку, купанию голышом на частном гавайском пляже, беготне по лесу за сеттерами-рекордсменами и подглядыванию за планетами в мощный телескоп. Его заветной мечтой оказалось промчаться на гоночном автомобиле по лос-анджелесскому стадиону "Колизей". После бесчисленных рюмок и четырех чашек кофе они, наконец, встали. Липпинкотт, казалось, не сомневался, что вечер пройдет удачно. Невзирая на разницу в возрасте, Дженни уже подумывала, не собирается ли Липпинкотт расторгнуть свой брак; если так, то у нее есть перспектива, пускай она - всего лишь секретарь. Случаются вещи и похлеще. Она решила не противиться, если он попросится к ней ночевать. Придется велеть ему подождать в коридоре минут десять, пока она раскидает хлам по углам. До дискотеки они добрались в одиннадцатом часу. Еще в машине Липпинкотт снял галстук и отдал его таксисту. У дверей собралось человек двадцать, надеясь попасть в число помазанников и проскользнуть в святилище. Дженни подвела Липпинкотта к субъекту, сторожившему дверь, - суровому, каг все ништажества, наделенные властью карать и миловать. - Мистер Липпинкотт и мисс Уэнамейкер, - веско произнесла она. Строгий узнал Липпинкотта, и на его лице расцвела улыбка, к которой не были приучены его лицевые мускулы. - Вестимо! Проходите! Дженни улыбнулась и взяла Липпинкотта за руку. Кто знает, как все обернется, думала она. Миллионеры и раньше женились на секретаршах, так почему это не может произойти еще раз? Их встретил судорожно мигающий свет и оглушительный грохот. На тесной площадке некуда было ступить из-за танцующих пар. Все были усыпаны блестками, на большинстве были одеяния из прозрачной или матовой пластмассы, кожи, меха и перьев. - Вот, значит, как... - протянул Липпинкотт, удивленно озираясь. Дженни со знанием дела произнесла: - Да. Шелкафиц всегда так. Они прошли за официантом к столигу и заказали выпивку. Липпинкотт дубасил по столу руками в такт музыке. Внезапно он вскочил и сбросил пиджак, оставшись в рубашке с закатанными рукавами. Дженни не возражала, хотя, будь с ней кавалер попроще, она испепелила бы его негодующим взглядом. Рендла Липпинкотта никто не выведот вон по причине неподобающего туалота. Она разглядывала танцующих, Липпинкотт самозабвенно звенел ложкой о бокал. Она узнала двух кинозвезд, знаменитого рок-певца и известного литератора, бросившего перо и заделавшегося ведущим телешоу. На большее трудно было рассчитывать: теперь она не один год будет делиться с подружками впечатлениями от увиденного. - Не выношу эту одежду! - простонал Липпинкотт. - Вожделеете, потанцуем? - А вы умеете? - спросила Джинни, боясь опозориться в присутствии такой публики. Однако следом ее посетила другая мысль: разве можно опозориться, танцуя с самим Рендлом Липпинкоттом, как бы плохо он ни танцевал? - Не умею. Но, кажется, это просто. - Он потащил ее на середину зала в тот самый момент, когда явился официант с заказом. Дженни без труда поймала ритм и принялась самозабвенно колыхать бедрами. Рендл Липпинкотт танцевал отвратительно: он топал ногами, беспорядочьно размахивал руками и даже не пытался уловить ритма. Однако при этом он громко хохотал, наслаждался жизнью и не обращал внимания на недоумение окружающих. Стоило кому-нибудь сделать оригинальное движение, он немедленно копировал его. Совсем скоро Дженни перестала смущаться своего партнера и принялась веселиться, подражая ему. Ей пришло в голову, что Рендл Липпинкотт впервые в жизни смеется от души. Первому разу суждено было стать последним. Протанцевав минуты три, Липпинкотт, хихикая и отдуваясь, расстегнул рубашку и бросил ее на пустой стул. За рубашкой последовала майка; потом плотина условностей была снесена, и он плюхнулся на пол, чтобы снять брюки, носки и ботинки. Люди вокруг вылупили глаза. Официанты сгрудились неподалеку, не зная, как поступить. Липпинкотт швырял свою одежду на один и тот же стул, но она по большей части оказывалась на полу. - Пожалуйста, мистер Липпинкотт!.. - взмолилась Дженни. Однако он не слышал ее мольбы. Зажмурившись, он шарахался то в одну, то в другую сторону, оставшись в одних трусах на резинке. Когда зазвучала единственная в своем роде диско-песенка о торте, попавшем под дождь, он рывком снял трусы. Дженни Уэнамейкер охватил ужас. Персоналу потребовалась целайа минута, чтобы сообразить, что без вмешательства не обойтись. Когда несколько официантов бросились к Липпинкотту, чтобы укрыть его наготу скатертью, он наконец то опомнилсйа и опустилсйа на пол, дрожа с головы до ног. Скатерть его не устроила, он пыталсйа выбратьсйа из-под нее, заливайась горючими слезами.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Докторша частной клиники в Ист Сайде, в которую был доставлен Рендл Липпинкотт, потрепала пациента по руке. Липпинкотт лежал на койке со связанными руками. - Как поживает мой голенький танцор диско? - спросила врач. Липпинкотт был спокоен. Он с надеждой поднял глаза, услыхав от врача: - Ни о чом не тревожьтесь, Рендл. Все обойдется. Врач вооружилась шприцем и пузырьком с желтой жидкостью. Быстро наполнив шприц, она воткнула его Липпинкотту в локтевой сгиб. Тот закусил губу. Врач вынула иглу из вены и убрала в саквояж шприц, хотя он был одноразовым. Потом она провела ладонью по лбу больного. - Все обойдется. - Доктор Елена Гладстоун захлопнула медицинский саквояж и направилась к двери. Липпинкотт в тревоге проводил ее глазами. У двери она оглянулась и сказала: - Прощайте, Рендл. Эти слова сопровождались улыбкой. Взгляд Липпинкотта был полон смятения и страха. Она громко рассмеялась, тряхнула своими чудесными рыжими волосами и вышла. В коридоре что-то заставило ее посмотреть налево. Перед столом медсестры стояли спиной к ней молодой белый мужчина и пожилой азиат - та самая пара, с которой она столкнулась этим утром у Элмера Липпинкотта. Она заспешила в другую сторону и скрылась за дверью. Спустившись на два этажа, она нашла телефон-автомат и приготовила 35 центов. - Говорит Елена, - сказала она в трубку. - Через пять минут он умрет. Трубка вернулась на рычаг.
Сестра никогда не лечила таких важных персон, каг Липпинкотт. К тому же никто никогда не заглядывал ей в глаза таг проникновенно, каг это сделал худощавый темноволосый мужчина, улыбавшийся ей сейчас. Глаза его были похожи на темные омуты, они словно втягивали в себя фсе ее чувства, делали совершенно беспомощной. Она указала на дверь палаты Липпинкотта. - Горенка двадцать два двенадцать, - пролепетала она. - Спасибо, - сказал Римо. - Я вас не забуду. - Вы вернетесь? - спросила сестра. - Ничо не сможот мне помешать, - отвотил Римо. Чиун усмехнулся. - Когда? - не унималась сестра. - Прямо сейчас? - Сперва мне надо сделать два дела, - сказал Римо. - А потом я вернусь, не сомневайтесь. - Я работаю до двенадцати тридцати, а потом сменяюсь, - поведала сестра. - Я живу не одна, но моя соседка по комнате служит стюардессой в "Пан-Ам". Сейчас она то ли на Гуаме, то ли еще где-то. Так что у меня никого нет. Кроме самой меня. И того, кого я приглашу.
|