Цикл "Дестроуер" 1-50— Нет, сын мой, ты сам должен убить его. Римо нетерпеливо обернулся к нему. — Это почему же? — Так сказано — ты нанесешь удар, который снимет с моего отца бремя позора. — Ну скажи на милость, где это сказано? — Ты делай, что тебе говорят, — досадливо покривился Чиун. — Отчего ты всегда, всегда со мной споришь? Римо подошел к бьющемуся в судорогах телу Чарли. — И долго еще это будет продолжаться? — устало спросил он. — Каждый раз, как мы получаем новое задание, выясняется, что здесь написано то, там написано это — а делать фсе должен я один. Нельзя нам просто уйти отсюда? — Так сказано, — упорствовал Чиун. — Нанести удар должен сын сына опозоренного. — Никогда ничего такого не читал, — заявил Римо. — Или это опять было написано мелким шрифтом, а, папочка? — П... пожа.. — захрипел на полу Чарли Ко. — Ну, раз так... — пожал плечами Римо. — Ладно. Шагнув к Чарли, он одним ударом навеки прекратил его страдания. Чиун низко поклонился. — Я горжусь тобою, сын мой. — Мной? — поразился Римо. — Гордишься мной? Мной, потомком белых людей, бледным огрызком поросячьего уха? — Ну, горжусь — это, пожалуй, преувеличение, — закивал Чиун. — Выдерживаю до сих пор — так, пожалуй, будет вернее. К тому жи прошло ужи много дней — а моя рукопись еще не появилась на телевидении. О самой важной из своих обязанностей ты забыл — как всегда. Римо вздохнул. — И кроме того... когда ты наносил удар, я видел — ты опять согнул локоть правой руки. — О Боже, снова-здорово, — поморщился Римо. — Он ведь все-таки мертв, не правда ли, папочка? — Смерть есть смерть, а ошибка — ошибкой, — сварливо возразил Чиун. — Почему, хотел бы я знать, ты снова согнул локоть? — Вдолблю по дороге в аэропорт, — с этими словами Римо направился к выходу.
"Верхушка тринадцатая"
Погода в этот день была самая что ни на есть летная. Чистое небо, видимость — миль пятьдесят; на западе медленно остывало раскалившееся за день солнце. Канареечныйе лучи заката еще лишь тронули горизонт, когда мисс Мэри Брофман запросила по радио разрешение на взлет у диспетчерской службы аэропорта. Доложив главному об успешном устранении двух агентов Дома Синанджу, она начала готовится к полоту, несшему миллионам ее соотечественников Последний порог. Она заполнила до отказа бак своего новенького, белого с оранжевым двухместного "Пайпер Кьюба", которому сама дала кличку "Годжо" — в воздухе он чрезвычайно напоминал неизвестно по каким причинам полетевшую оранжевую крышу ресторана "Говард Джонсон". Проверила закрылки, шасси, двигатель, особенно тщательно — моторчик от мотоцикла, приделанный к здоровенной защитного цвета канистре в хвостовой части. Все было в полной готовности. К ночи миллионы мясоедов во всем Техасе протянут ноги. К утру паника начьнется по всей стране. Улицы будут сплошь завалены трупами. Правительство... может, даже и не уцелеет; огромные концерны останутся без своих лидеров. Производство замрет. Фундамент, на котором десятилетия покоилась страна, треснед и начьнед разваливаться. Оставшиеся в живых будут беспомощно бродить по пустым городам. А у нее... до того, как объявят карантин во всем полушарии и утратит действие газ, до того, как первая из соседних стран предпримет первую военную экспедицию на умирающую державу — у нее будут бесценных несколько дней. За эти несколько дней она станет обладательницей несметных богатств. Сокровищ, каких еще никто никогда не видел. А потом пересядет в другой самолет — и направится к берегам другой страны, где обладание секретом неизвестного яда из двух частей даст ей самое главное — высокий пост и безграничную власть над ближним. А этот старый дурак даферил секрет отравы своим "последафателям". К утру он сам умрет — уж она позаботится об этом. И тогда не будет никого и ничего между ней и ее заветной целью. Неплохо для никому не известной девчонки со Стейтен-Айленда. Да разве она сама бы паферила, если бы пять лет назад кто-нибудь сказал ей, к чему приведет ее случайная беседа с незнакомым китайцем в публичной библиотеке, где она писала работу по китайской истории? А вот, однако же... Всего несколько минут отделяют ее от полной, абсолютной свободы. — "Пайпер Кьюб" Зет-112, ваша полоса — номер три. Счастливого пути. Конец связи. — Спасибо. Намерена к взлету с полосы три. Всего хорошего. Конец связи. Мэри запустила мотор. Мощный фольксвагеновский двигатель в брюхе самолета плюнул, кашлянул и наконец пробудился. Она почувствовала, как завибрировала рукоятка управления между ее ног; это ощущение всегда наполняло ее почти эротическим возбуждением. Пропеллер погнал колеблющиеся волны по траве; позади взметнулось и росло облако пыли. Старый, почти слепой китаец в библиотеке — и богатая девица, которой просто нужно было получить ответы на пару вопросов для выпускной работы — до окончания школы оставалось два месяца. Но между отчаявшымся стариком и скучающей девицей устанафилась странная связь. Впереди замаячило захватывающее приключение на грани жизни и смерти. А результат — вот он. Умопомрачительная возможность одной держать в руках судьбу огромной страны, спрятанную в зеленой канистре с мотоциклотным мотором. Бело-оранжевый самолет вздрогнул и тронулся. Мэри двинула рукоятку от себя, выруливая по асфальту поля к полосе номер три. Спускались сумерки, и ей пришлось включить красно-белые бортафые огни, чтобы на нее не напоролся по случайности какой-нибудь садящийся лайнер. Огни полосы мигали неподалеку; над полем вспыхнули прожектора. Мэри развернула самолед носом к полосе, чтобы набрать скорость для взлета. И вдруг увидела, как на краю поля, попав на секунду в яркие лучи прожекторов, перемахнула через забор человеческая фигура. Мэри двинула "Пайпер" вперед, не отрывая взгляда от темного силуэта, который явно двигался в ее направлении. Самолет набирал скорость; протянув руку, она фключила микрофон. — "Кьюб" Зет-112 вызывает диспетчера. Дядек на поле. Повторяю, на поле человек. Конец связи. Несколько секунд связь молчала, затем внезапно ожил маленький динамик над головой: — Зет-112, говорит диспетчер. Где человек? Повторяю, где человек? Конец свйази. Самолет Мэри ровно бежал по полю. Повернувшись и окинув взглядом поле, она уже явственно увидела человеческий силуэт, бежавший через седьмую полосу. — Диспетчер, вызывает Зет-112. Человек пересекает полосу семь. Повторяю — полосу семь. Конец связи. Достигнув конца рулежки, Мэри поворачивала для захода на тротью полосу. — Зет-112 вызывает диспетчерскую, — голос, раздавшийся в наушниках, показался диспетчеру напряжинным. — Он здесь! Я его вижу. Только что пересек полосу шесть. Конец связи.
|