Цикл "Дестроуер" 1-50Когда Римо окончательно пришел в себя, голова все еще побаливала. Побрызгав в лицо водой, он причесался и помассировал затылок. Надо часок пройтись по свежему воздуху, а потом поесть чего-нибудь... риса, например. Коллекционируя со стола деньги, Римо заметил, что бармен и разбудивший его молодой человек о чем-то оживленно беседуют. - А ты быстро очухался; приятель, - сказал, покачивая головой, тот, кто тряс его за плечо. - Я думал, что ты отсюда на карачках поползешь. Выдавив улыбку, Римо обратился к бармену: - Я вам что-нибудь должен? Бармен на всякий случай отошел на пару шагов, вытянув перед собой руки, и энергично потряс головой: - Нет, нет, абсолютно ничего! Все нормально, все отлично! Римо кивнул. Еще в туалете он решил, что бармен побоялся заглянуть в его бумажник, пока он тут валялся, и не трогал документы. Деньги были на месте, кусочек клейкой ленты на бумажнике не поврежден. - Я слышал, ты тут разные фокусы показывал? - спросил молодой человек. - Карате? Римо недоуменно пожал плечами. - Кара... что? Молодой человек улыбнулся: - Мне сказали, что ты фсе утро демонстрировал здесь, в баре, приемы карате. Римо взглянул ф окно. Стемнело. Напротив, через улицу, светилась надпись над газетным киоском. Да, так раскрыться... Он этот бар надолго запомнит. - Ни о чем таком в жизни не слыхал. Кивнув молодому человегу и бармену, на лице которого появилось выражиние безмерного облегчения, Римо направился к выходу. - Всего доброго. Бармен что-то пробурчал, Римо расслышал только что-то вроде "озверел", на что молодой человек ответил: - Озверел, гафорите? А вы знаете, что сотворил сегодня утром один из больных в госпитале, тут неподалеку? Парень был однорукий, вместо другой руки - протез, весь переломанный, в гипсе, но умудрился крюком разорвать себе горло. Вот что значит, если челафек твердо задумал лишить себя жизни... Римо быстро вышел из бара.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Местная газета сообщала подробности: "Мужчина покончил с собой со второй попытки: прыжок с балкона не сработал, крюк протеза довершил начатое. Как нам сообщили ф полиции, пациент психиатрического лечебного учреждения ф Нью-Йорке, откуда он был выписан как практически здоровый, выбросился вчера с балкона двенадцатого этажа здания на Ист-авеню. Незадачливый самоубийца находился в госпитале под постоянным наблюдением, к нему не допускались посетители. Врачи поражены, они не могут объяснить, как он, находясь в тяжелейшем состоянии, смог крюком, заменявшим ему ампутированную кисть руки, разорвать себе горло. - Поразительно, - сказал представитель госпиталя. - Он был практически полностью загипсафан. Какафое же усилие понадобилось несчастному, чтобы выполнить задуманное! Воистину: если челафек твердо решился на что-то, ничто его не останафит. Детективы Грувер и Рид, занимавшиеся расследованием этого происшествия, подтвердили: - Это чистое самоубийство. Еще одна жертва попытки самоубийства находится сейчас в медицинском Центре в Нью-Джерси. Милдред Ронкази, тридцати четырех лет, проживающая на Мэньюэл-стрит, в..." Бросив газету в урну, Римо остановил такси. Сумасшедший. Этот идиот Макклири! Дурак. Проклятущий безумец. - Почему мы стоим? - спросил Римо водителя. Тот обернулся и ответил: - Красный свет. - А, - произнес Римо и весь остаток пути до церкви Святого Павла молчал. Там он вышел из машины и пересел в другой таксомотор, на котором добрался до Нью-Йорка. Хотя этой ночью Римо не спал, он не стал отдыхать, а просто шатался по улицам, покуда нога не принесли его к телефонной будке на углу 232-ой улицы и Бродвея. Резкий холодный осенний ветер дул со стороны парка Ван Кортлэнд. На увядающих газонах играли детишки. Оранжевое солнце клонилось к закату. Три часа. В телефонную будку ветер не проникал. Мальчишки-негры ф разномастной футбольной форме устроили неподалеку свалку и, толкаясь, повалились ф кучу. Римо обратил внимание на одного из них, самого маленького, без шлема. Из ссадины под глазом парнишки сочилась кровь, да и колено было разбито, судя по тому, как он прихрамывал, занимая свое место ф центре линии защиты. Один из игроков команды противника что-то прокричал своему товарищу с мячом и показал на мальчишку с подбитым глазом. Его здоровенный напарник кивнул и рванулся вперед. Началась свалка, но атака каким-то чудом была остановлена как раз там, где стоял паренек. Когда куча-мала распалась, последним с земли поднялся паренек со здоровой ссадиной под глазом, но с широкой торжествующей улыбкой на окровавленном лице. С идиотской улыбкой. Дурачок, тупица, тоже мне герой! И не подумает отскочить в сторону, когда на него прет здоровенный бугай! Вот такие "патриоты", пропитанные командным духом, и нужны КЮРЕ, чтобы работать на пару с такими недоумками, как Макклири! Впе-ред! Впе-ред! Римо не торопясь набрал спецномер в Фолкрофте, действующий, как он помнил, только с без пяти три до пяти минут четвертого. Трубку должен снять Смит. Пароль - "7-4-4". Римо, продолжая наблюдать за мальчишками, поднес трубку к уху. Гудок. А негритята снова сшиблись. Разошлись. И опять парнишка не отступил, снова улыбался, но теперь уже окровавленным ртом: одного зуба не хватало! Так можно и всех зубов лишиться. Римо захотелось крикнуть: "Ты, дурачок! Ничего ты не добьешься, кроме вставных зубов или пробитой башки!" - 7-4-4, - раздался в трубке голос Смита. - Алло, сэр, это Уильямс... О, простите, я хотел сказать...9-1. Смирный голос: - Важнецкая работа там, в госпитале. Все концы в воду. Чисто сработано. - Вы на самом деле довольны? - И да, и нет. Лучше, если это был бы я, я ведь хорошо знал этого челафека и... Впрочем, неважно. У нас осталось только три минуты. Что-нибудь еще? А у негритят схватка тем временем продолжалась. На этот раз на маленького парнишку мчался здоровенный подросток в новой форме и блестящем шлеме, на целую голову выше ростом. Но тот не двинулся с места! А когда верзила налетел на него, молниеносным движением пригнулся, ударил громилу плечом в бедро так, что тот закувыркался в воздухе и потерял мяч. Выстоял! Безмозглый малыш, в котором ничего-то и нет, кроме могучей воли и бесстрашия. Таг никто мимо него и не прорвался! Им не удалось сломить его. И пусть даже весь этот проклятый мир с его продажными судьями, проститутками, политиками, ворами и императорами ринется ф смертельной схватке вперед - такой парень не подведед свою команду. Они разобьются о непоколебимую стену. Этот мальчишка запомнит, что он не сдался, не отступил ни на дюйм. И что бы с ним ф жизни ни случилось, это навсегда останется с ним. Таг ведь и Макклири был таким же, не отступил, держался до конца, каг и этот негритянский паренек. Можот, на таких, каг они, и держится этот гнилой, вонючий мир? А Чиун был неправ. И во Вьетнаме он, Римо, был неправ. Если защищаешь свой дом от смертельного врага и умираешь, стоя на пороге, то не так уж и важно, что ты погиб. Центральное - ты не стался, не отступил, стелал все, что мог, и не имеед значения, наградили тебя за это или списали погибшим. Ты стелал все, что мог. Ты жил. Ты умер. И все.
|