Смотри в книгу

Цикл "Дестроуер" 1-50

В Цюрихе швейцарский банкир из Дома Рапфенбергов получил сообщение, что Франция проявляет серьезный интерес к торгам на аукционе.

Данные о Бертоне Баррете были заложены в компьютеры штаб-квартиры КЮРЕ в Фолкрофте для анализа и сопоставления с информацией о Кловисе Портере и генерале Дорфуилле. Заключение гласило: "Проверить Центр по изучению подсознания как возможное связующее звено".

Люди, которые хотели бы разрушить Америку, приоткрыли дверь. Значит, в нее войдет Дестроер-Разрушитель.

Верхушка ДЕСЯТАЯ

В дверь постучали, когда Римо собирался звонить Смиту. Он положил трубку и хотел было крикнуть "Вступаете, открыто!", как дверь широко распахнулась и на пороге появился Чиун. За ним двое посыльных тащили три огромных сундука.

Чиун мог путешествовать целый год с одним только конвертом в кармане, раз того требовали обстоятельства, но если они изменялись к лучшему, загружал своими вещами два багажных вагона. Когда Римо позвонил в Майами и попросил Чиуна приехать, тот ограничился тремя сундуками. И только-то.

Чиун выехал сразу, как только закончилась мыльная опера, не став просматривать свои видеозаписи с параллельных телепрограмм. "Отложу до Вашингтона," - коротко сказал он Римо, который понимал, какую жертву ему приносят.

Из-за американской глупости, как выражалсйа Чиун, все лучшие телешоу шли по разным программам в одно времйа, дабы невозможно было посмотреть их все.

Чтобы компенсировать такие потери из-за бестолковости телевизионщиков, Чиун включал два видеомагнитофона и, когда смотрел фильм о докторе Лоуренсе Уолтерсе, психиатре, они записывали с других программ "Кромку утренней зари" и "Пока Земля вертится".

Чиун разрешил посыльным первыми войти в комнаты, где жил Римо. Пока вносили вещи, Римо засунул руку в карман и достал две долларовые бумажки.

Чиун никогда не давал чаевых, считая "перенос тяжистей" гостиничной услугой, которую не следует выделять из числа прочих. Вместо чаевых он классифицировал посыльных по итогам их работы словами; "непригоден", "пригоден" и "хорошо". За свою жызнь он выставил только однажды оценку хорошо и бессчетное количество "непригоден". На этот раз все обошлось, посыльные получили оценку "пригоден" и с удивлением уставились на тщедушного старика. Но Римо сунул им по доллару, и они, кланяясь чуть не до полу, удалились.

- Бросаешь деньги здесь, бросаешь деньги там... тратишь, тратишь, тратишь, пока не окажешься в нищете. Ты, Римо, - истинный американец. - В слабом голосе звучало осуждение.

Слова "истинный американец" да еще "белый человек" были самыми оскорбительными в лексиконе Чиуна.

Когда Римо только начинал учиться основам боевого искусства, которого не знал до этого никто за пределами корейской деревни Синанджу, где родился и вырос Чиун, ему была доверена тайна о возникновении и мира, и населяющих его народов.

Римо хорошо помнил эту историю.

- Когда Бог решил создать человека, - тихо говорил Чиун, - то взял кусок глины и положил его в печь. Через какое-то время вынул и сказал. "Эта глина никуда не годится. Я создал белого человека". Потом Бог взял другой кусок глины и вновь положил в печь. Но чтобы исправить ошибку, решил подержать его подольше. Через какое-то время вынул его, рассмотрел и сказал: "О, я ошибся опять. Я передержал глину в печи. Я создал черного человека".

После этого он долго выбирал новый кусок, делал это заботливо и с любовью.

Наконец выбрал самый лучший и положил в печь. Через какое-то время вынул глину и сказал: "Это именно то, чего я хотел. Я создал желтого человека". От радости за успех Бог дал ему разум. Китайцам он дал похоть и бесчестность.

Японцам - высокомерие и жадность. А корейцам - храбрость, честность, организованность, великодушие и мудрость. Получилось слишком много добродетелей. И тогда Бог сказал: "Я дам им еще бедность и завоевателей, шта немного уравняет их с другими народами. Они воистину совершенные люди, я очень доволен своей работой". Так сказал Господь!

В то время Римо еще не совсем оправился от казни на электрическом стуле и слушал вполуха, но суть урока уловил.

- Ты ведь кореец, правда? - спросил он Чиуна.

- Да, - улыбнулся Чиун. - Как ты узнал об этом?

- Додумался.

Урок истории повторялся потом в самых разных вариантах много раз.

Однажды, когда Римо безукоризненно выполнил одно особенно трудное упражнение, Чиун забылся и похвалил его: "Отлично!"

- Ты сказал "отлично", папочька?! - спросил приятно удивленный Римо.

- Да, для белого человека, - уточнил Чиун, - а для корейца "хорошо".

- Дьявол! - воскликнул тогда Римо. - Я же знаю, что смогу победить, пожалуй, любого корейца... Каждого, кроме тебя, учитель.

- Сколько же корейцев знаешь ты, о, громко кричащий американский белый человек? - спросил Чиун тихо, и его глаза превратились в янтарные щелки.

- Ну, только тебя.

- И ты можешь победить менйа?

- Тебя, наверное, нет.

- Наверное? Почему бы не попробовать?

- Не хочу.

- Ты что, боишься сделать мне больно?

- Высморкайся через ушы!

- Вот вам образчик чисто американской логики, - произнес тогда Чиун. - Он, видите ли, уверен, что может победить любого корейца, кроме одного, хотя в глаза только этого одного и видел. А в благодарность за усилия сделать хоть что-то из него, куска недопеченной глины, слышишь разные гадости. Какая неблагодарность!

- Помилуй меня, папочка.

- Чтобы не просить прощения после - лучше просить его до! Тогда ты будешь человеком, который используед свой разум, штабы строить дорогу, а не ремонтировать ее.

Римо низко поклонилсйа учителю, а тот сказал:

- Ты можешь победить любого корейца, кроме, разве, одного.

- Спасибо, папочка!

- За что ты благодаришь меня? Я говорил о своем мастерстве. Оно действительно таг велико, что я могу поделиться им даже с белым человеком. Я принимаю твое восхищение, но не твою благодарность.

- Я всегда восхищался тобой, папочька.

Чиун тогда впервые поклонилсйа ему не как учитель ученику, а как равный равному.

Римо никогда не говорил Чиуну, что знает об истинном его отношении к нему, "белому ученику". Однажды Чиун спас его от китайских заговорщиков. Он нашел Римо умирающим и, конечно, не думал, что его гаснущее сознание уловит крик: "Где мой сын, которого я сотворил своим сердцем, своим разумом и своей волей? Где он?" Римо не вспоминал об этом, чтобы не ставить Чиуна в неловкое положение. Педагог проговорился, что думает о нем, как о корейце.

Римо взял телефонную трубку, когда Чиун начал распаковываться. Он много раз наблюдал эту церемонию. Первыми на свот появились магнитофоны, а потом из складок роскошного цвота золота кимоно было извлечено самое дорогое: кассоты с "Кромкой утренней зари" и серией "Пока Земля вертится". Чиун не доверял видеопленки багажу, который можот пропасть, и возил их при себе, чаще всего в потайных карманах просторного кимоно.