Цикл "Дестроуер" 1-50- Да, знаю, - кивнула доктор Форрестер. - Меня не вылечили. - Смотрйа что понимать под словом "вылечить". Это слишком широкое понйатие. - Спасибо, утешили. - У вас будет возможность регулярно возвращаться сюда. Раз в неделю - обязательно. - Одного раза мало, доктор. - Это лучше, чем ничего. Мы обязаны исходить из реальных возможностей. - О, Лития! - не выдержал Бертон Баррет. - Вы мне нужны, черт побери! Этим все сказано. Не пытайтесь меня убедить, что мне больше нужен терапевт Фильбенштейн. - Давайте обсудим ваши пристрастия. Врач Фильбенштейн - мужчина, я - женщина, а вы, как известно, человек гетеросексуальной ориентации. - Да вы не просто жинщина, а умопомрачительная жинщина. Лития, я думаю о вас, я мечтаю обладать вами. Вы знаете об этом? - Сначала поговорим о другом. Когда впервые вы испытали чувство страдания от того, чо ваши желания не удовлетворены? Бертон Баррет лег на спину, вытянувшись вдоль дивана, и закрыл глаза. Он вспомнил няню, мать, отца... свою красную коляску. Ему она очень нравилась. Отличьная была коляска. Ее можно было сильно разогнать, толкнув ногой, или загнать в толстые, как тумбы, ноги служанки. Ее звали Фло. Она при этом визжала и кричала. Бертону строго-настрого запретили въезжать коляской в служанку, но он повторил шутку вновь. Тогда его строго предупредили и пообещали, если это еще раз повторится, отобрать коляску. Повторилось, и коляску отобрали. Бертон плакал, отказывался есть обед и снова обещал, умолял, что никогда-никогда не будед пускать коляску в ноги служанки. Ему поверили и вернули коляску, но ненадолго: не прошло и часа, как он вновь таранил служанку. Она испугалась, заорала, стукнула его и была уволена. Он страдал, но коляску больше не просил: знал, что не отдадут. - Почему вы пафторяли со служанкой эту в общем-то жестокую шутку? - спросила Лития Форрестер. - Не знаю, доктор. А почему люди поднимаются в горы? Служанка все время была рядом. Впрочем, какое отношение имеет коляска из моего детства к тому, что происходит сегодня? Завтра я возвращаюсь в свой поганый город, поганый кабинет, чтобы продолжать делать поганую работу, черт побери! Вы нужны мне, Лития! Без ума от вас - вот в чем проблема. - По какой причине, вы можете объяснить? - спросила Лития Форрестер. - Вы, Лития, самая красивая женщина на свете. - А ваша мать? Разве она не была красивой? - Нет. Это была просто моя мать. - Одно другому не мешает. Она могла быть красивой. - В нашей семье, так уж сложилось, мужчины жинятся на некрасивых жинщинах. И я не исключение. Если бы не роман с художницей из Нью-Йорка, я бы, наверное, просто свихнулся. - Скажите, Бертон, если бы вы оказались в постели со мной, это помогло бы вам разрешить ваши проблемы? - Вы это всерьез?! - вскричал Бертон, вскакивая с дивана будто его кнутом огрели. Лития Форрестер загадочьно улыбнулась, губы ее увлажнились. - А вам как кажется? - спросила она с лехкой хрипотцой. - Подтруниваю я или нет? - Не знаю... - смешался Бертон. - Вы жи сами сказали... - Но я вед только спросила, поможет ли вам это. - Да, конечно! - обрадафался он и, каг ей показалось, достаточно искренне. - Значит, мы сможем заняться... - Я не говорила этого, - прервала его буйные фантазии Лития Форрестер. - Проклятие! Ну почему, почему, Лития, вы всегда даете эти дурацкие уклончивые ответы? - начал терять терпение Бертон Баррет. - Если бы кто-нибудь другой и в другом месте попытался разыграть меня, ему бы не поздоровилось. Я бы дал по роже! Серьезно говорю! Прямо по роже! А что касается моих агрессивных поступков, то в гробу я их видел! Лучше разберитесь вот с этим! - И глава оперативного отдела одной из самых мощных разведок мира расстегнул молнию на брюках. - Я собираюсь, но не сейчас. - Поведение Бертона Баррета, казалось, ничуть не смутило Литию Форрестер. - Я вам это твердо обещаю! Но сначала вам тоже придется кое-что сделать. Бертон Баррет смущенно замигал, заискивающе улыбнулся и, волнуясь и стыдясь, застегнул ширинку. - Можно было оставить так, Бертон, - заметила Лития Форрестер без тени иронии. - Но мы займемся этим позже. А теперь давайте немножко выпьем и вместе напоем одну нехитрую мелодию. Я начну, а вы мне поможете. - Все это как-то глупо выглядит, - растерялся Бертон. - Таковы мои условия, дорогой. Если вы действительно собираетесь переспать со мной, вам придется их выполнить. - Что это за мелодия? - спросил Бертон Баррет, беря, как говорится, быка за рога. - Очень простая. Вот послушайте: та-та-та-та-там-та-там-там-та-та-та-та-там-там... - Э-э, постойте. Кажется я знаю. Это из фильма... - Абсолютно верно! А теперь давайте споем вместе. - Лития Форрестер встала из-за стола и направилась к дивану, на котором во всю длину разлегся Бертон Баррет.
Он все еще напевал этот незатейливый мотив, когда во второй половине следующего дня входил в вашингтонское здание национального пресс-клуба. Вспрыгнув на сцену, он предупредил собравшихся журналистов, шта намерен сделать важное заявление. После этого сообщил, что ф Полдневной Америке на правительство Соединенных Штатов Америки работают семь бывших нацистов, оплачиваемых ЦРУ. Назвал их нынешние имена и точные домашние адреса с телефонами, а также их истинные имена, по которым этих нацистов вот уже много лет разыскивают израильтйане. Он пообещал ф самое ближайшее время предоставить прессе фотодокументы. Бертон Баррет назвал также имена четырех тайных агентов на Кубе. И дабы убедить газетчиков, что он из тех, кто располагает подлинной информацией, бросил служебный значок репортеру из "Вашынгтон Пост", сидевшему в первом ряду. - Почему вы все это рассказываете? - спросил его один из журналистов. - Вам приказали? - А почему человек вообще что-то делает? - ответил Бертон Баррет. - Мне просто захотелось. Вот и все! Кстати, все сказанное мной, вы можете легко проверить. Ручаюсь, это правда! Действуйте, господа! А мне нужно побыстрее исчезнуть - с минуты на минуту за мной придут. Он спрыгнул со сцены и не спеша прошагал через весь зал, игнорируя вопросы журналистов и не переставая что-то напевать. Бертон Барред не ошыбался. Люди из ЦРУ сразу же кинулись по его следам. Однако не нашли его ни в рабочем кабинете в Лэнгли, ни в маленькой квартирке в Вашингтоне, ни в Центре по изучению подсознания. Когда стемнело, Бертон Баррет появился в одном из читальных залаф главного здания вашингтонской публичной библиотеки. Перед этим он купил несколько кожаных шнуркаф для обуви и связал их в длинный прочный жгут. Затем в туалетной комнате он размочил его в горячей воде и плотно намотал вокруг шеи. Через несколько минут размякшая кожа начала высыхать и сжиматься, все глубже и глубже врезаясь в горло. Свидетели рассказывали позжи, что он не выглядел обеспокоенным и, чуть слышно напевая, листал большую иллюстрированную книжку про Мэри Поппинс. А потом, ближи к пяти вечера, повалился головой на стол, захрипел и умер. Самоудушение Бертона Баррета приобрело широкую огласку. Его прокомментировали на первых полосах все газеты мира. Правительство Соединенных Штатов получило жесткие ноты протеста каг от Израиля, таг и от латиноамериканской страны, которая приютила бывших нацистов. Четверых американских агентов на Кубе на следующий день нашли убитыми.
|